Газета День Литературы # 179 (2011 7)

Не думаю, что военные благодарны журналистам за их сорочью болтливость. Военные полагают, что наше обещание взорваться – блеф. Они хотят зачистить Базу от кучки "маргиналов", и широко открыть ворота для натовской сволочи.

– Потом напишут: анализ клеток мозга показал – преступники находились в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. По мнению прессы, человек может пожертвовать собой за идею, только нажравшись до посинения или загнав в вену несколько кубов дури, – сказал я.

– Поэтому неплохо бы вмазать, – заметил Мёртвый Анархист, – раз всё равно они читателей на утку подсадят. У америкосов бар на втором этаже... – Во, что я надыбал… – Он ставит бутылку и высокие красивые бокалы на один из ящиков.

– Будем! – говорю я, – что за мерзость это виски.

– Обратите внимание, – говорит Игорь, – оружия здесь мало, а бухло есть – уже ассимилировались. "Руси веселие пити, не можем без того быти".

Звякают бокалы. Альянс самоубийц отмечает коллективное сэппуку.

– Я думаю, полная брехня, что многие террористы в миг смерти испытывают оргазм. Знать, что тебя разорвёт в клочки, и кончать – надо быть отмороженным мазохистом. Слышали такую фигню? – спрашивает Анархист.

– Нет, – удивляется Игорь. – А это обязательно?

– Во! Обрадовался! – хохочет Анархист.

Игорь вертит у виска.

– В книгах про терроризм такое пишут, чтобы мы обывателям казались извращенцами и психами… – поясняю я.

– А при каммунизме всё будет – зае...ись! Он наступит скоро, надо только ждать, там всё будет прекрасно, всё будет в кайф, там, наверное, ваще не надо будет умирать! – орёт Мёртвый Анархист.

– Заткнись со своим коммунизмом! В России будет национал-социализм, – парирует Игорь. – Причём радикально-православный.

– Ого! А я, например, – язычник, – возмущается Мёртвый Анархист.

– Если не перевоспитаем – тоже сожжём.

– Долбанулся!

– Если мы, патриоты и националисты, будем рвать друг другу глотки, враг нас голыми руками возьмёт, – пытаюсь примирить друзей.

– А ты не строй меня, не строй! Приехал из своего Чуркестана и командуешь!

Осознаю, что выплескивается их нервное напряжение, ужас перед будущим, перед небытиём.

– Страшно? – просто спрашиваю я, озвучивая то, что они боятся высказать, просто панический страх смерти, то, что через минуту превратимся в кровавое месиво. – А как же у чеченов девки себя взрывали? – Я не могу заорать на них: "Заткнитесь!", это просто ни к чему не приведёт, они бросят оружие, пошлют меня и сдадутся спецназу, идейные наши…

У Герки дрожат губы, Игорь тоже на пределе. До всех всё дошло. И может быть, я не прав, и так нельзя, а нужно – на улицу с поднятыми руками…

– Хорошо, – говорю, – валяйте, в камеры, к парашам, под смех всей своры, которая у ворот торчит с видеокамерами, в дерьмо, к рыдающим мамам, выйдете из зоны старыми пердунами и будете толкать покаянные речуги. Не смейте тогда обо мне упоминать!

Ударим по чувству долга:

– Сейчас на нас смотрит весь народ, мы контролируем этот исторический момент именно потому, что платим жизнью. От нашего решения зависит, подтолкнём ли целую страну к революции, к противостоянию захватчикам или она останется гнить на радость врагам. Помните, один писатель воспевал волю к жизни. Но воля к жизни есть у любого ничтожества – стремление жрать и размножаться, спрятавшись в своём углу, и сдохнуть – бесславно, бессмысленно, зато дряхлой развалиной. Но у нас есть воля к смерти! Мы способны убить и умереть во имя высших идеалов. И поэтому мы решаем судьбу страны. Мы своим подвигом выводим народ из-под контроля оккупантов, которые решили, что превратили всех в безропотное быдло! Помните, как князь Святослав сказал: "Станем крепко и не посрамим земли Русской!"

– О нас будут писать как о врагах государства и народа, – заметил Игорь.

– Имеем ли мы право действовать от имени общества? Я ведь не могу устроить референдум по поводу того, быть или не быть в России базам НАТО. Остаётся только, глядя в глубину истории, сделать вывод – захватчиков из России всегда гнали. Значит, мы правы. Ведь так же, как я, поступили бы и мои предки.

Достичь совершенства не означает написать гениальную книгу или создать новую религию, основать город или открыть новую звезду. Достичь совершенства это – умереть в бою за свой народ.

– Надо что-то делать, – Игорь взволнован.

– Ты думаешь, мы способны им противостоять? Это не боевик. Мы пришли сюда умирать.

– Интересно, это русский спецназ или пиндосы? – спрашивает Мёртвый Анархист.

– Не всё ли равно? – огрызается Игорь. – Даже если русские, это псы режима.

– Мы не будем их убивать, – говорю я. – Мы должны взорваться вместе с Базой. Пусть власть выглядит палачом, а народ опомнится.

– Валькирия приходит только за тем, кто умер с оружием в руках, – говорит Мёртвый Анархист.

– А что, язычник, твой пистолет не оружие? – спрашиваю я. Со второго этажа спускаются Малышев и Левин...