Газета День Литературы # 179 (2011 7)

Портрет Кардовской и создан в тот период, когда душа Гумилёва в своём духовном росте переходила от второго этапа к третьему – к "избраннику свободы", которому "пели воды" и "завидовали облака". Отметим также, что художница как раз этого-то не уловила, не смогла передать ни могучей воли, ни огненного трудолюбия, которое всегда жило в Гумилёве, начиная с детских лет, и помогало ему "менять души". Упрёк, разумеется, запоздалый. Очень многие современники Поэта не предвидели, во что выльется его дар, как и не понимали особенности его мировоззрения. Понять "перемену душ" в Гумилёве действительно трудно, ибо он весь соткан из противоречий. Даже знаток буддизма может возразить словам: "только змеи сбрасывают кожу, мы меняем души, не тела", скажет: меняем то и другое. Но дело не в словах, тонкости идеи реинкарнации были, конечно, ведомы Поэту – дело в сути, в пути, которым он прошёл с ошибками, недостатками, с мучительными поисками Истины. Гениальные по ёмкости строчки соседствуют у него с явным многословием. Христианская доминанта мировоззрения уживается с языческой стихией и даже с тем, что иной ортодокс назовёт сатанизмом. Это отмечали разные писавшие о Гумилёве его современники, порой вполне достойные действующие лица Серебряного века.

В гумилёвском православии, например, такой тонкий мыслитель и поэт, как Владислав Ходасевич, видел полную безрелигиозность. Как, впрочем, и в мистицизме Блока. Сравнивая двух поэтов, безапелляционно утверждал: "Блок был мистик, поклонник Прекрасной Дамы, – и писал кощунственные стихи не только о ней. Гумилёв не забывал креститься на все церкви, но я редко видел людей, до такой степени не подозревавших о том, что такое религия". Что тут скажешь? По части знания того, "что такое религия", наверняка сам Ходасевич не был силён. Если он и считал себя эрудитом в богословии и в мастерстве стихосложения, то мог претендовать лишь на знание второй части этих двух составных слов. Тогда как Гумилёв (и Блок тоже) потом и кровью, наконец, мученическими венцами подтвердили своё причастие и к подлинной религии, и к великой Поэзии. Путь к Истине невозможен без трагических ошибок и очень часто без уклонов в "неправедность", в "ересь". Главное, не как человек шёл, но насколько искренен был во внутреннем Пути, и к чему пришёл. "Я есть Путь и Истина", – сказал некогда Иисус Христос, имея в виду, прежде всего, большое Я каждого человека, то есть его внутреннего Христа.

Рубеж 19-20 веков был очень плодотворным, небывало интересным и вместе с тем весьма рискованным в истории созревания русского Духа. Лозунг Фридриха Ницше "Бог умер", произнесённый на Западе, в России был принят тогдашней элитой общества, как нигде в мире. В декадентской поэзии слово "Люцифер" звучало гораздо чаще, чем слово "Христос". Врубелевский "Демон сидящий" чаровал интеллигентную публику роскошью красок. Музыка Скрябина, который мечтал в Гималаях организовать грандиозное цветомузыкальное шоу, говоря сегодняшним языком, и разрушить с помощью такого шоу заблудшую европейскую цивилизацию, ту же публику завораживала. Оплот православной религии – церковь, какой она была когда-то в России в начале ХХ века, – некоей своей частью зашатался и затрещал под напором распутинщины.

Эти дьявольские игры вели дореволюционную страну к неминуемому распаду, что потом и произошло. Власть захватили люди, которые очистили общество от всякой декадентщины и чертовщины, с одной стороны, но с другой – "выплеснули ребёнка", то есть почитание Бога. А поскольку такое не может быть, потому что такое не может быть никогда, культ Бога сменился культом вождей; упование на рай небесный, куда звала церковь, поменялось на стремление построить рай земной, к чему призывали большевики. Тяжкая форма культа и не лучшая перспектива рая были, как говорится, "попущены" Творцом, то есть временно допущены в соответствии с пожеланиями основной массы россиян. Отметим в этой связи, что навязанный России культ золотого Тельца сегодня 90 процентов населения "этой страны", согласно официальной статистике и телевизионным дебатам "Суда времени", терпеть не могут и не хотят. Что же касается Творца, то разного рода катастрофами, погодными и человеческими аномалиями он всё больше и больше показывает полный тупик подобного культа.

Но вернёмся к эпохе Гумилёва. К счастью для России, не только в церковной среде, но и во всей русской культурной элите начала ХХ века оставались те, кто сохранил и подлинную религиозность, и настоящие искания Бога. На правом фланге этой элиты чётко обозначились такие представители церкви, причисленные позднее к лику святых, как Иоанн Кронштадский, патриарх Тихон, многие другие известные и безвестные мученики веры, на левом – немногочисленные представители русской интеллигенции, к числу которой принадлежали те же Блок и Гумилёв, для кого Христос и Божья Матерь явились в облике распятой России. По существу, оба поэта могут считаться мучениками веры, хотя они не причислены к лику святых.