Газета День Литературы # 182 (2011 10)

В.К.: Руслан Киреев говорил мне об этом с некоторым сожалением, вроде того, что деревня умерла, и – аминь. Иное дело Ю.Лощиц. Или В.Личутин, который меня восхищает. Но скажите, Гоголь – деревенский писатель или нет? Все они "почвенники", конечно… Почва – это очень конкретно. Место, где ты родился. "Где родился – там и пригодился". Я по этой почве чуть с ума не сошёл за два месяца жизни в Германии. Я искал берёзки с клочком неба, чтобы просто посидеть около них на траве, чтобы в окоём не попадало ни одного небоскрёба, ни столбов. Это не смешно, очень серьёзно. Ни одного русского слова за два месяца. Меня через два дня перестали интересовать их многоэтажные "кауфхоффе", супермаркеты и прочее. Корневая система добра и любви созревает только в почве. Без почвы ты перекати-поле, которое "прыгает, как мяч…". А то, что "безродные космополиты" теперь у рычагов культуры, политики, спорта, медицины, – это наша вина. Корень у нас не силён. Мы сами это допустили. Не с неба же космополиты упали. И сегодня мы видим, что опасения послевоенных лет, борьба с космополитизмом – всё было далеко не напрасно. Посмотрите, что создано. Фантик позолоченный, скабрезно гламурный, а внутри – конфетка из дерьма. Хрущёв отпустил вожжи – и вот уже это сборище, "Метрополь", эта бескорневая матрица. Притянули туда Высоцкого. Пустое всегда тянется к полному. Но холодный мрамор так и остался камнем. В мрамор корнями не прорастёшь. А нет корней – нет и ростка, нет почки и роста к свету.

И.Г.: Правда ли, что у вас есть не только проза, но и произведения других жанров? Знаю, что вы собираете частушки.

В.К.: Частушка – это мысль и чувство народные. Иногда – боль. Я писал о частушках в "Юности", в большой подборке "Душа-частушка". "Литературная Россия" печатала мои отрывки из книги о частушках, эссе, даже стихи.

Стойкость народа и юмор его в самые страшные времена – всё отражено в частушке. Теперь время не частушечное. Юморком и искромётностью мало кого проймёшь, тем более не ответишь на вызовы современной жизни. Она требует иного отношения. Слишком далеко зашло дело. Николай Старшинов – вот кто умел не только спеть, но и показать частушку. В том числе и остро политическую. Он знал их, кажется, бездну. И очень переживал, что напечатал поспешно и те, что были с матерком. Он рассказывал частушку так, что нельзя было не ахнуть. А уж если брал баян, то задорная прелесть частушки и вовсе начинала искриться и переливаться, как Ока на восходе солнца.

…Эссеистика сегодня не читается. Она "балабольского" толку. Нивелирована как никогда. Прекрасно показал это Вячеслав Лютый в своих публикациях в "Литературной газете".

Сегодня время Димы Быкова, который знает обо всём понемногу, ловко скользит по поверхности и делает смешные кульбиты всем своим весом довольного буржуа. Собеседник всех и вся по своему росту. Но, как известно, "многознание уму не научает". От писателя, если он писатель, останется не болтовня, а дела.

И.Г.: В своих записках писателя "Крест и хлеб" вы пишете об обязательном отражении души во внешности человека. Душа, просвечивающая через грим и пластические операции, всё же проступает и желает быть узнанной. Не трудно ли так ошибиться современному человеку, во многом утратившему "духовное зрение"? Из древности можно привести хрестоматийные примеры несоответствий внешнего и внутреннего: непривлекательная внешность Сократа, например.

В.К.: Обязательно душа видна. Опытный глаз никогда не ошибётся. Человек изменяется, и образ Божий, запечатлённый в нем, изменяется ровно в той же степени. Даже более того – виден человек через слово, через жест, движение. Статичный образ трудно прочесть. Тот же Сократ говорил ученику-новичку, пришедшему к нему на занятия: "Заговори, чтобы я тебя увидел".