Газета День Литературы # 63 (2001 12)

Прошли годы. Николай Мефодьевич Турков стал академиком, жил в большой и прекрасной даче, рисовал каких-то мифических революционных коней, какие-то дали, на горизонте которых было чуть ли не написано: «Коммунизм». Но иногда он доставал свои работы… Вот сидит маленькая сгорбленная его мама, а вот она, Верочка, изящная, чудная работа природы…

— Прости меня… — говорил портрету академик. Детей у него не было, а наверху кашляла его толстая, больная жена.

ДОЖДЬ

Ждали дождя. С утра было тихо, солнечно, собрались на речку — и вдруг потемнело. Листья липы, только что пронизанные солнцем и от этого казавшиеся легкими, вдруг сделались жесткими и тяжелыми. Поставили самовар, вышли на застекленную веранду. У Юрия Николаевича Шацкого, хозяина дачи, вдруг испортилось настроение. Он зло поглядывал на свою уже немолодую жену Софью Васильевну и не знал, о чем говорить с гостями. А гости были пустяшными. Соседи по лестничной площадке, которых он сам, Юрий Николаевич, будучи немного навеселе, пригласил однажды к себе на дачу. О приглашении забыл. Но неожиданно соседи явились… Они были милыми, молодыми интеллигентами. Ее звали Люсей, а его — Федей. Люся работала гидом с англоязычными туристами, а ее муж — врачом на "Скорой помощи". Юрий Николаевич занимался тем, что снимал кино. Он был режиссер и снимал большие, тяжелые, полные ненужных подробностей ленты, которые никто не смотрел. Софья Васильевна, естественно, была некогда кинозвездой… Сейчас она преподавала вместе с Юрием Николаевичем… Шацкий смотрел на хорошенькую Люсю и думал, а не пойти ли ему в кабинет и не выпить ли тихонечко водки? За полным собранием Стендаля у него всегда стояло шесть-восемь бутылок. Вчера вечером, когда явились соседи, выпили бутылку виски, которую те привезли с собой. После отлакировали пивом. Утром болела голова, но Юрий Николаевич принял меры. Налил себе стакан, выпил и закусил свежим яблоком. Получилось хорошо.

— Погоды уже не будет! — вдруг весело сказала Люся. — Мы поедем!

— Куда вы? — вяло стала сопротивляться Софья Васильевна.

— Да, пожалуй, надо… — согласился с женой Федя.

Молодые поднялись, и через несколько минут их машина уже покинула участок. Подул ветер. Верхушки деревьев закачались в разные стороны… Шацкий встал и поднялся в кабинет.

Все было испорчено! Ведь он уже придумал, как с молодыми соседями пойдет на пляж, как на пляже он предложит вечером соорудить шашлычок и потому отправит Федора за мясом на рынок. А он возьмет лодку и станет катать хорошенькую и очень глупенькую Люсю. Дело в том, что вчера, после того как они выпили, Юрий Николаевич повел показывать Люсе спальню, где им надлежало переночевать, а поднимаясь по лестнице на второй этаж, он поцеловал ее. А в спальне они еще целовались, а после закурили, когда услышали шаги Софьи Васильевны.

"И вот на тебе… Все перепутал дождь", — думал он.

Юрий Николаевич выпил и спустился вниз. Самовар клокотал. Он его выключил и посмотрел на жену. Она сидела на крылечке и курила.

— Интересно, будет или не будет дождь? — спросила Софья Васильевна своим низким, словно простуженным голосом.

— Должно быть, наверное… — ответил ей Шацкий.

Софья Васильевна едва затянулась и, выпуская тонкую струйку дыма, с удовольствием вспомнила, как жарко ее обнимал Федор и она ему говорила: "Феденька, но ведь я же старая!" — "Что ты! Какая же ты старая, Софья?! Что ты!" — дрожащим голосом говорил ей Федор и целовал ее, чуть прикусывая нижнюю губу. Ночью, когда муж уже спал в своем кабинете, она вышла и спустилась вниз. На веранде уже ждал ее Федор в одних трусах… Большой диван, на котором после обеда спал Шацкий, стал их ложем.

"Это совершенно невероятно! А как же Люся?!"

"Спит! Она когда засыпает, ее пушкой не поднимешь!"

"Хорошо…" — сказала Софья Васильевна, отдаваясь высокому, коротко стриженному врачу "Скорой помощи". А он не верил своему счастью, что вот грудь, живот, лицо той, которую он с детства помнил по фильмам.

"И пусть она уже немолода, но это же она! Она!" — думал Федор.

После они тихонько прокрались в свои комнаты.

Через час тучи прошли и брызнуло такое веселое солнце, что Шацкий застонал… И тут на участок въехала машина…

— А мы вернулись! — прыгая, кричала Люся. — Выехали, смотрим, а тучи уходят!

Посовещавшись, решили вечером жарить шашлыки. Софья Васильевна и Федор уехали за мясом, а Юрий Николаевич притянул к себе Люсю. Она целовала его и думала, что вот он, снявший такие фильмы… Он сам ее целует и сейчас она ему отдастся!

Светило солнце, и липа стояла, насквозь пронизанная светом.

ПУТЬ ДАЛЬНИЙ