Газета День Литературы # 70 (2002 6)

Юрий Мамлеев: Я думаю, что Александр Проханов совершенно достойно выиграл эту премию. В честной борьбе. С другими, тоже талантливыми молодыми писателями. Таким образом его победа вполне достойна. Я просто рад.

В.Б. Как Вы относитесь к тому, что Александр Проханов решил передать всю премию в фонд Эдуарда Лимонова?

Ю.М. Это звучит, как помощь писателю. Нормально. Я приветствую это решение, потому что любая помощь писателю, в каком бы положении он ни находился, это благородный акт.

В.Б. Вам не кажется, что все писатели сегодня должны так поступать, чтобы в будущем не оказаться в тюрьмах?

Ю.М. Это явное преувеличение. Случай с Лимоновым — это особый случай. Я не верю, что сейчас могут арестовать любого. Если даже единичный случай, все равно совершенно естественно писателю должны оказывать помощь. Пока о преследовании писателей даже речи нет, мы издаем свободно книги, тот же Проханов свободно издает свои книги. Это ситуация, несравнимая с тем, что было раньше.

В.Б. Для тех, кто в советское время издавал книги, тоже не существовало никаких преград. Опасен прецедент. Когда-то первым арестовали Павла Васильева, и многие писатели тоже говорили об уникальности положения, и даже о справедливости ареста. Все когда-то начинается впервые…

Артемий Троицкий: Я был ведущим вечера, наверно, я все это дело бездарно провел, потому что я плохой конферансье. Но в результате получилось все очень здорово. Мне понравилась и сама интрига: маститый Александр Проханов против двадцатилетней девочки Ирины Денежкиной. В этом есть глубокая мистика. И то, что в результате Проханов выиграл, — я просто рад. И для премии это прекрасно. Это очень реальное событие не только для нашей литературы, но и для всей нашей жизни. Событие даже историческое в том, что в ответ на консолидацию капиталистов, фээсбэшников и либералов начинается контрконсолидация людей, которые хотят жить свободно, по совести и не молясь на дензнаки американского пролисхождения. Когда я провожу параллель с брежневской эпохой, на самом деле параллель явная. Были в одном окопе, условно говоря, Шафаревич и Сахаров, притом, что по политическим взглядам они люди противоположные. И они были вместе. Их сплачивало противостояние вседовлеющей посредственности. То же самое начинает происходить сейчас. Мне это близко. Отлично, что Проханов получил премию, а то, что Александр Андреевич всю премию передал Эдуарду Лимонову, — это просто очень красивый жест человеческой и писательской солидарности. Я считаю, что ничего лучшего он сделать не мог. И как финал всей этой истории с "Национальным бестселлером" этого года — потрясающий финал.

Леонид ЮЗЕФОВИЧ: Я считаю роман Александра Проханова очень талантливым. Считаю, что в ситуации, какая сложилась на присуждении премии, это было справедливо. Я подошел и поздравил его сразу после присуждения премии. Хотя Ирина Денежкина может стать замечательным прозаиком. И их спор был интересным. Если бы в этом споре победила Ирина Денежкина, я бы испытал, может быть, какую-то внутреннюю печаль. Потому что я видел сегодня, как нервничал Проханов, я всегда его воспринимал как человека железобетонного. И тут я видел, как он одиноко ходит, как он бледен. Я знаю, что такое нервность для человека, которому за 60. Это сложно, печально и больно смотреть. Поэтому то, что в этом споре победил Проханов, в этом есть некая справедливость. Я могу сказать, что в этом романе самое потрясающее. Наступает момент, когда нас цепляет время, и в какой-то момент человек совпадает со своим временем. Это не зависит часто даже от таланта, так получается. Сейчас этим романом он совпал со своим временем. Что это — памфлет? Я бы роман рассек на две части: вечность и злободневность.

В.Б. То же самое делал часто и Федор Достоевский в "Дневнике писателя".

Л.Ю. То же самое часто делает Проханов в своих передовицах. Ко мне подошел один очень уважаемый мною писатель и сказал, что Проханов не умеет писать. Надо, значит, так не уметь писать, чтобы всех задевало за живое.