Газета День Литературы # 92 (2004 4)

"Странник" за эти 10 лет — более 300 имен начинающих, из которых кое-кто выйдет в настоящие. Это всегда остросоциальные повести Майи Фроловой, это повесть Бориса Сиротина о его юности в Саранске, это автобиографическая повесть Леонида Бородина с темой мордовских лагерей, это сегодняшние рассказы Олега Шестинского и Вячеслава Дёгтева, это стихи Дианы Кан и Евгения Семичева, и Геннадия Фролова. И стихи Сергея Дерюшева, которого первым открыл именно наш журнал. А сколько тех, кого принято называть "местными"? Г.Котлов, уже ставший автором для московских издательств, Д.Гурьянов, избравший драматургию и в номинации "молодых" ставший в прошлом году лауреатом розовской "розы", Н.Рузанкина, о прозе которой немало лестного сказал Н.Переяслов в одном из журнальных обзоров… Фотографы, художники и искусствоведы, краеведы и публицисты, те, кто способен вышагивать из "местной" распашонки на всероссийскую тропу — всех привечал наш "Странник", по признанию председателя местного отделения Союза писателей А.Доронина, действительно ставший "всероссийским изданием". Те, кто живут в провинции, хорошо поймут мою гордость, ибо получить признание у себя, на месте, столь же трудно, как и в столице. Не буду заноситься, но считаю, что своим ручейком, как и другие, региональные и столичные, ориентированные на традиционные ценности издания, вливаемся в живую реку русской словесности.

Какие же мои главные редакторские открытия? Художественные? Эстетические? Отнюдь. Повторюсь: это — люди. Их лица. Их судьбы. Их беды. Их скромные радости. В нашу разломную эпоху тряхануло здорово — обломков много. Иногда впечатление — обжигающее. Как забыть мне тот день, когда впервые на порог редакции вошел Дима М., недавно уволенный из армии по болезни солдат. А какая ж болезнь? Своего русского, деревенского парня изуродовали свои же, русские офицеры. "Были мы люди, а стали людьё…" Это сейчас Дима ничего, отошел, улыбаться начал. Стриженый вихор торчит. Легко его в гимнастерке представить. Пришел, принес "рассказ", в общем-то о себе. Неумело написано. Но когда прочитаешь — видишь, вот — боль, а значит и литературная правда, и открытие. Открытие ведь вовсе не в том, чтоб отвязанным сленгом половой акт описывать, в области низа давно всё открыто — переоткрыто. То, что молодые (Ирина Денежкина, Анна Козлова и пр.) делают в этой сфере — детский лепет просто. А вот солдат Дима — открытие, как человек, как судьба…

Сколько лиц! Вот женщина пришла, сын — инвалид пожизненный. "Я,— говорит,— всю жизнь пишу. Душевно это у меня получается. А гонорары вы платите?" Пытаюсь объяснить, что хотя и платим, но и профессиональные литераторы на гонорары сейчас прожить не могут. В глазах женщины гаснет надежда. Я уже знаю такие глаза: так смотрит безысходная нужда, которая еще цепляется за любую возможность выплыть.

Потому журнал — ещё и островок. Для начинающих критерий таков: малая искорка есть и хорошо. Печатаем. И глядишь — человек ожил, улыбнулся, а если еще чаем вовремя напоить — это много значит…

Поедает журнал мои дни, озабочивает, но дает и хлеб насущный: так что взаимно друг друга едим. Научил он меня еще одной очень важной вещи — ущемлять свой авторский эгоизм, не за свои успехи, публикации радоваться — за журнальные. В записках Залыгина промелькнул эпизод — Твардовский, вздохнув, произнес: "Несколько человек авторов порядочные, а остальные… О-хо-хо…" Понимаю его теперь именно как редактор, как Залыгин понял, став редактором. Литератору, который к тебе пришел, неважно, что ты, может, тоже чего-то там ночью писал или голова у тебя болит, или иные неприятности, он знает своё: ты обязан был прочесть его опус, его нетленку. Постепенно и ты сам приучаешься к этой мысли: обязан, да. А о своём — помолчи, задвинь "эго" на второй план. И если то, что есть внутри тебя, нужно — то оно осуществится.

И всё же — замечательное дело журнал. Недаром и классики издавали. Подручными средствами и не всегда от своего лица прямо, но ты имеешь замечательную возможность сказать в сегодняшний, утекающий день то, что думаешь. Осуществить свою собственную литературную тенденцию. Будет другой редактор — и лицо журнала станет совсем иным. Это ты собираешь авторов в общий дом с названием "Странник", и голоса их, такие разные, начинают звучать слаженно.

Малое поприще — мой "Странник". Малое, в масштабах страны и литературы, но потребовавшее много сил. Столько, что даже удивительно, как они нашлись, и всё, что есть — состоялось.

Константин СМОРОДИН

НОВЫЕ КНИГИ

Владимир Томсинов. Аракчеев.— М.: Молодая гвардия, 2003.— 429 с.