Газета День Литературы # 92 (2004 4)

Зримый образ и скрытый смысл. Аллегория и эмблематика в живописи Фландрии и Голландии второй половины XVI — XVII веков. ГМИИ им. Пушкина, 16.02 — 18.04.2004. Задача данной выставки — впервые показать российскому зрителю скрытую эмблематическую символику нидерландской художественной культуры‚ ее трансформацию и взаимовлияние в искусстве Фландрии и Голландии на протяжении полутора веков. Устроители предлагают нам‚ зрителям‚ стать в какой-то мере герменевтами и попытаться заново прочесть давно уже знакомые тексты‚ вооружась эмблематическими словарями XVI-XVII веков.

Высокий мрамор центральной лестницы Пушкинского музея. Вход в зал с обеих сторон обрамляют плакаты с заманчивым названием: "Зримый образ и скрытый смысл". На выставке те самые‚ знакомые с детства‚ фламандцы и голландцы из основной экспозиции музея‚ внешне все те же самые. Который век катятся по льду праздные горожане Питера Брейгеля‚ танцуют на свадебном балу пары у Мартина Пепейна. Все те же строгие линии и мазки‚ изменился лишь контекст. Пространство выставки раздвигается‚ выходя на иные уровни восприятия и чтения текста картин — с помощью подробного текстового комментария к каждой. На этой выставке приходится больше читать‚ чем смотреть‚ что само по себе не так уж и утомительно — материал-то знакомый‚ и настолько же увлекательно‚ как‚ например‚ чтение "Фламандской доски" Переса Реверте.

На белой стене рядом висят картина и комментарий к ней‚ причем последний притягивает к себе внимание едва ли не большее‚ чем сама картина. Текст этот дает несколько подсказок‚ шаблон‚ с помощью которого мы могли бы разгадать скрытый смысл‚ заложенный в нее художником. Если бы только знаки не были столь сложны‚ а эмблемы так противоречивы.

"Самая главная сложность заключается‚ пожалуй‚ уже в самой природе символико-ассоциативного мышления нидерландцев‚ особенности которого уходили своими корнями в средневековую схоластику и риторику. Глубокая вера в существование сверхчувственного потустороннего мира‚ в непосредственной зависимости от которого находится все земное (тленное и бренное по своей природе)‚ порождала необычайную свободу ассоциативной логики‚ выстраивавшей по законам риторики в единую цепь самые невероятные с современной точки зрения предметы и ситуации‚ отражения всего во всем‚ когда макрокосм отражается в микрокосме. Окружающий мир казался полным всевозможных вещей и явлений‚ наделенных глубоким внутренним смыслом. Каждое явление могло иметь несколько обличий‚ символизируя при этом разные понятия и идеи в зависимости от уровня восприятия (морально-назидательного‚ любовно-эротического или философско-теологического)".

Морально-назидательный смысл выставки особенно легко прочитывается во время Великого Поста‚ времени размышления и забот о спасении своей души. Vanitas vanitatis — экклезиастовская суета сует — сквозная тема почти всех картин. Земная жизнь полна суеты и обмана. По тонкому льду жизни мы‚ конькобежцы‚ пролетаем очень быстро. Эмблематически "каток жизни" истолковывается как полное неожиданных опасностей скольжение людей вслед за призрачной и обманчивой удачей. Путь жизни прихотливо петляет‚ проходит‚ словно по игровому полю‚ по неверной поверхности заледеневшей реки и теряется во мглистой дали. ("Катание на коньках" Хендрика Аверкампа и Питера Брейгеля Младшего).

Неумолимое Время сваливает в одну кучу доблесть и славу‚ роскошь и богатство‚ знания и почести ("Аллегория бренности и славы" Питера ван дер Виллиге). Погоня за ними — суета и тщетность‚ подобная разведению тюльпанов‚ которые‚ по представлению голландцев‚ были символами быстро увядающей красоты‚ и их разведение воспринималось многими как одно из самых суетных и тщетных занятий.

Житейской глупости и легкомыслию человека‚ символически изображаемой в образе шута‚ на картине Давида Тенирса Младшего‚ противостоит церковь‚ видимая на втором плане. Именно она — прибежище истинного благочестия‚ которое указывает на божественную цель земного пути человека. Изображенная на фоне бушующей природы ("Вид на Згмонт-ан-Зее" Якоба Исаака ван Рейсдала) вертикаль колокольни городского собора противостоит всем коллизиям‚ происходящим в природе‚ и в прямом смысле символизирует христианскую церковь‚ стойко отражающую нападки сил тьмы.