Газета "Своими Именами" №12 от 19.03.2013

В своих «Воспоминаниях» Авдотья Яковлевна  Панаева описывает делёж имущества наследниками покойного помещика. Сама Панаева приехала в поместье умершего, где должен был быть произведён раздел, вместе со своим мужем, который вызван был как один из наследников для этого самого «дележа». Сначала приступили к разделу громадных сундуков, в которых хранилось много всякого хлама и разного старинного гардероба. Дикие и одновремённо смешные сцены происходили при этом дележе: турецкие шали резались на пять кусков, чтобы поровну достались наследникам, разбивали топором подносы и другое серебро, взвешивая его на весах. Разделённые части должны были доставаться наследникам по жребию. «При вынимании билетов на имение было ужасно смотреть на наследников: все стояли бледные, дрожащие, шептали молитвы, глаза их сверкали, следя за рукой дворового мальчика, который, обливаясь горькими слезами от испуга, вынимал билеты. Почти все наследники были в отчаянии, что им выпал жребий не на ту деревню, которую им хотелось, и завидовали друг другу, высчитывая преимущества одной деревни перед другой».

Но самое потрясающее впечатление произвёл на Панаеву раздел дворовых. Все наследники восстали против предложения наследника разделить дворовых по семьям: одному, мол, достанутся только старики и малые дети, другому – мать с пятью детьми, но без одного сына. Порешили разделить по ровной части сперва молодых дворовых мужского пола, затем взрослых девушек и, наконец, стариков и детей. «Когда настало время вынимать жребий, то вся дворня окружила барский дом, и огромная передняя переполнилась народом. Когда сделалось известным, что матери и отцы разлучены с дочерями и сыновьями, то повсюду раздались вопли, стоны, рыдания. Матери, забыв всякий страх, врывались в залу, бросались в ноги наследникам, умоляя не разлучать их с детьми. Я долго не могла прийти в себя от таких потрясающих сцен».

И это в христианской стране, которой правили христианские государи! Страна, где русский человек, христианин – раб, вещь, которую можно продать, заложить и, наконец, уничтожить. В то время все русские помещики, когда им нужны были деньги, закладывали в Опекунский совет своих мужиков, закладывали «души»! (Помните аферу Чичикова?) Владельцы «душ» совершали шикарные вояжи: Франция, Англия, Италия, Швейцария, а детишки крепостных приносили в обед родителям, работающим в поле, хлеб и квас (это когда был хороший урожай). В деревнях царили дикое невежество, на конюшнях пороли крестьян (иногда забивали насмерть), крепостники заводили целые гаремы из дворовых девушек. «Один старик-холостяк, помещик двух тысяч душ, маленький, прыщавый, в камлотовом милиционном  мундире, носил в боковом кармане часы с репу, которые каждый час играли разные пьесы. Этот старик жил султаном в своём имении и даже выстроил каменный дом в два этажа для гарема, в котором находились несколько десятков крепостных девушек. С некоторыми из них он даже приехал на раздел», – вспоминает Панаева.

Крепостники, помещики, дворяне были господами, хозяевами жизни, а народ, который всегда кормит и поит, «быдлом», говорящей скотиной. Но ведь Россия была «официально» православной страной. Где был голос церкви, церковных иерархов? Церковь крестила, венчала и отпевала (за что бедняк часто отдавал последние гроши), т.е. выполняла только предписанные обряды. А где христианство? Священники неустанно проповедовали смирение и покорность власти. Церковь была против отмены крепостного права, не взывала к совести крепостников.