Газета "Своими Именами" №19 от 08.05.2012

Нет нужды писать о том, какие цели преследовал Запад, активно способствуя гибели Советского Союза - сегодня не говорит об этом только ленивый. При этом все чаще забывают о том, что внутри самого Советского Союза, причем в самых влиятельных кругах его, существовала серьезная заинтересованность в распаде государства. Для региональных князьков такой ход событий означал, прежде всего, упрочение их личной власти, более того, изменение статуса этой власти, когда вчерашний свердловский обкомовец или завотделом пропаганды украинского ЦК становился вдруг абсолютным монархом на своей территории. С точки зрения этих товарищей, в одночасье ставших господами, такой поворот событий оправдывал предательство, совершенное ими по отношению к вскормившей их стране. Нечего и говорить, что ради успеха своей корыстной миссии они были готовы пойти на сделку с самим дьяволом, а не то что с миссионерами из западных спецслужб. Начиная с девяностых всякий, кто приходил к власти в бывших союзных республиках, находился в самой существенной зависимости от заокеанского Старшего Брата (исключением, быть может, явилось президентство Александра Лукашенко). Свой властный мандат посткоммунистические президенты получили с разрешения и при участии пресловутого Запада и теперь полагали, что навсегда заручились его поддержкой и, в партийных советских традициях, будут править вечно. Но для Запада их воцарение было лишь очередным ходом в игре на «великой шахматной доске». На следующем ходу в эту игру должны были вступить новые республиканские элиты, которые не просто были лояльны к Западу, но изначально создавались, вскармливались и воспитывались им. Если основной интерес кадров советской закваски был все-таки «местечковым», ориентированным вовнутрь, то деятельность приходящих им на смену оранжистов направлена вовне самым радикальным образом. Главнейшая черта оранжевых революций - смена подконтрольных еще более подконтрольными. Именно поэтому правящие круги, теперь уже бывшие, оказались совершенно беспомощными перед лицом искусно срежиссированного народного гнева, и именно в этой подконтрольности заключена основная причина молниеносного успеха «революционеров».

Не следует, разумеется, сбрасывать со счетов и могущество информационных технологий, в полной мере использованных оранжистами. Однако сами по себе информационные технологии, демонизируемые ныне, еще не гарантируют успеха подобного рода мероприятий. Так, например, в 2002 году американцы решили сместить венесуэльского президента Чавеса, действуя по классической «бархатной» схеме, которую для верности еще и подкрепили военным путчем. Результат оказался для них самый позорный - тот самый народ, который они рассчитывали зомбировать, поднялся на защиту Чавеса и сумел в кратчайшие сроки подавить захватчиков, вернув своего президента. Но в том-то и дело, что это был их, народный президент, а не какой-нибудь Кучма. Тогда пассионарность народа Венесуэлы оказалась сильнее изощренности самых отъявленных американских политтехнологов.

Еще более замечательный пример - Куба Фиделя Кастро, против которой, как признают сами американцы, бессильны любые информационные технологии, пока жив ее великий духовный лидер.

Итак, ввергающее в панику постсоветских бюрократов триумфальное шествие оранжевых революций обусловливается прямой или косвенной подчиненностью Западу, прежде всего Соединенным Штатам Америки, как «революционеров», так и «контрреволюционеров». В этом смысле следует различать «бархатные» революции в странах социалистического лагеря конца прошлого века, явившиеся торжеством новейших подрывных технологий в чистом виде, и революции «оранжевые», успех которых заведомо гарантирован самим фактом их начала.

Аналог оранжевой революции мы отыщем, как это ни странно, гораздо раньше, в начале прошлого века. Я имею в виду Февральскую революцию 1917 года в России.