Газета "Своими Именами" №23 от 03.06.2014

Победители попытались создать здесь исламское государство, а тем временем грабили и убивали мирное население. С тех пор в Таджикистане подозрительно относятся к бородачам. Их нередко задерживает полиция и заставляет бриться – как Петр Первый. Объясняют они свою борьбу с бородами тем, что трудно установить личность бородача – все выглядят одинаково. Сейчас вроде борьба с бородами поутихла, но всё равно изредка увидишь бородатого таджика.

Тогда же поссорился Таджикистан с Ираном, несмотря на общий язык – таджикский и фарси близкие языки, как русский и белорусский. Только там, где персы произносят «а», таджики произносят «о», окают, как вологодцы. Персы говорят «чайхана», «Таджикистан», а таджики «чойхона», «Тоджикистон». А поссорились они потому, что Иран поддерживал моджахедов. С годами они примирились, но близкими друзьями не стали.

Я бывал в этой стране как раз в дни гражданской войны, в 1993-м, когда моджахедов прогнали из Душанбе и к власти вернулось светское и (довольно) просоветское правительство. Пятая колонна в Москве, которая сегодня выступает на стороне бандеровцев, тогда выступала за исламистов (их называли «демократами») и против “неокоммунистического режима Душанбе”.

Тогда я приехал уже после победы народных сил. Была весна, небо - синее и ясное, на главный весенний праздник - Навруз - было устроено шествие в национальных костюмах, было похоже на старорежимное празднование Первого мая: тысячи радостных людей на улицах, переполненные парки, народ одет по-праздничному. Люди были счастливы, как будто миновал страшный кошмар и жизнь возвратилась в старое русло. Оказалось – не совсем. Война длилась еще несколько лет.

Моя русская знакомая душанбинка Валя рассказывала мне, как по-разному выглядели стороны в гражданской войне: “Когда победили демократы-моджахеды – они ходили все в “фирме”, упакованные в белые кроссовки “Адидас” и в “Монтану” (спортивные костюмы, считавшиеся шикарными). Ходят и всё тащат - машины, мебель. А потом, наконец, их прогнали, выхожу я из дому, а на бульваре сидят победители-кулябцы: в фуфаечках, ботиночках, беднота драная. И отлегло от сердца”.

Встретился я тогда и с народным вождем революции - Сангаком (это было за несколько дней до его убийства), напомнившим мне Санчо Вилью, легендарного крестьянского вожака мексиканской революции. “Почему ты не хочешь стать президентом?” - спросил я его. “Я необразованный”, - ответил он скромно. Он “обучался” в тюрьмах, отсидел четверть века, женился на вчерашней школьнице и стал отцом восьми детей. Младший остался сиротой в возрасте одного года.

Победители вернули милицию на улицы, навели порядок. Во всём было заметно стремление к примирению. Начальник республиканского КГБ сказал мне: “Они не демоны, мы не ангелы, нужно помириться”. Набиев – таджикский Янукович – так и не вернулся к власти. Президентом стал простой парень из Куляба, Рахмонов – или Рахмон, как его зовут сейчас. Он провел программу примирения, вернул сто тысяч беженцев из Афганистана, перестрелял главарей бандформирований и навел порядок в стране.

Таджикистан остался светским государством. По пятницам народ идет в мечеть, где зачастую звучат антиправительственные проповеди, но власти с этим мирятся. Хуже – с обучением молодежи в исламских странах. Их там учат не только Корану. Недавно правительство потребовало от всех четырех тысяч студентов, учащихся исламскому богословию, прекратить обучение и вернуться домой из Пакистана, Афганистана, Иордании, Саудовской Аравии. Три тысячи вернулись, четвертая тысяча мешкает. А вернувшиеся рассказали, что их учили обращаться со «Стингером» и РПГ, готовить подрывные устройства, готовить верующих к партизанской войне. Недалеко за рекой – Афганистан, где живут миллионы таджиков, и оттуда идут и наркотики, и оружие, и пропаганда.

Несмотря на все его заслуги, молодежь поговаривает, что Рахмонов своё отслужил и что стране нужен более современный лидер. Раздражают его многочисленные родственники и свойственники – каждый сидит на хлебном месте, каждый доит бюджет, каждый богатеет, как подорванный, рассказали мне. Да, сыновья и дочки – это большая помеха для современного лидера. Мубарак, Каддафи и Янукович не рухнули бы, если бы удержали своих сынков от жажды быстрого обогащения. Американские политологи считают, что Таджикистану предстоит «цветная» революция. С ними согласны и некоторые таджикские интеллигенты. Они упоенно говорят о свободе в Киргизии, хотя, казалось бы, чему там завидовать? На самом деле их огорчает то, что места в высших эшелонах заняты. Социальные лифты плохо работают. Слишком много интеллигентных культурных людей, слишком мало постов в одной бедной стране. Дележка происходит не по способностям, но по клановому принципу – столько-то мест для кулябцев, столько-то для памирцев или ленинабадцев. Для родственников – приоритет, как принято на Востоке.