Газета "Своими Именами" №26 от 25.06.2013

Выпуск РР и РРК в ФРГ был возобновлён в середине 1960-х годов, что нашло отражение даже в кинопродукции. И не очень удивительно, что людьми, чуть более Лисина знающими о пистолетах, была запущена версия, по которой именно «Вальтер» модели РРК «в середине 1930-х годов в большом количестве был закуплен в Германии для советских спецслужб». Патрон Браунинга 7,65×17 обеспечивал дульную энергию около 190 Дж и начальную скорость около 280 м/с. По сравнению с «Маузером» (в модификации 1934 года) у РРК масса меньше (на 10%), но несколько короче ствол, меньше и ёмкость магазина (7 патронов вместо 8). У малокалиберных вариантов (6,35-мм и 5,6-мм) обеих систем магазин вмещал по 9 патронов. Сведущие люди очень доступно объясняют популярность РРК у сотрудников спецслужб разных государств. В частности, пуля, выпущенная из РРК, не производит шокового действия, поэтому при необходимости взятия противника живым РРК можно применить для поражения по конечностям (в руку, в ногу) и корпусу (в плечо).

Нисколько не сомневаюсь, что РРК мог оказаться очень полезным некоторым категориям контрразведчиков и разведчиков (шпионов, тайных агентов) для применения в каких-то оперативных ситуациях. Но нисколько не сомневаюсь, что в случае проведения экзекуций РРК не имел преимуществ перед револьвером образца 1895 года (системы Нагана) отечественного производства. Дульная энергия у последнего несколько больше (около 260 Дж), но начальная скорость (около 270 м/с) меньше. При такой скорости сравнительно массивные пули «нагана» с плоской поперечной площадкой на вершине не давали рикошетов, но оказывали на цель «повышенное дробяще-шокогенное действие». Известно, что в 1930-е годы в СССР выпускался и малокалиберный (5,6 мм) вариант системы. Как свидетельствуют знатоки стрелкового дела, этот наш револьвер нечувствителен к грязи и песку, абсолютно безотказен в боевом применении и безопасен в обращении. У исправного револьвера осечка могла произойти при несрабатывании капсюльного и порохового зарядов (негерметизированные патроны при ненадлежащем обращении с ними могли отсыреть или промаслиться). Но для продолжения стрельбы после осечки было достаточно лишь нажать на спусковой крючок (тогда в ходу был самовзводный образец револьвера). Оценить его пригодность (исключительно с технической точки зрения) для массовых расстрелов можно кратко: дёшево и надёжно. Нет никаких хлопот с импортом (за валюту) иностранных боеприпасов и никаких забот из-за износа оружия при интенсивном использовании.

Обращает на себя внимание пристрастие Лисина к одному числу: «сорок с лишним тысяч польских офицеров», «сорок с лишним тысяч» кого-то, «сорок с лишним тысяч пленных поляков». Сразу же вспоминаются «перестроечные» сорок тысяч командиров РККА, «репрессированных» (подразумевалось, уничтоженных) в годы так называемого «Большого террора». Среди них, как оказалось, подавляющее большинство не были уничтожены и даже не были «жертвами политических репрессий». Не кажется ли это очередное сакральное число «демократии» чем-то сродни комическому числу «тридцать пять тысяч одних курьеров» Н.В. Гоголя?

Статья Лисина обнаруживает только его слабое представление обо всём том, о чём он решился рассуждать (как по общим военно-стратегическим вопросам, так и по конкретным военно-техническим). Можно предположить, что сильнее поддержки версии Геббельса Лисина влекло желание и волновала возможность (по результатам своих штудий по истории в изложении «по-демократически») предложить идею, способную ублаготворить (скорее, ублажить) поляков и примирить их с русскими. Он попытался внушить читателю, что-де расстрелянные польские офицеры ещё «за год до Брестской крепости положили жизни свои на алтарь нашей общей Победы», а потому «Каждый из них – герой России». Пребывая в чаду смердяковщины, Лисин не заметил безнравственности своих параллелей. И предложил он «на Смоленской земле воздвигнуть два храма: католический и православный», которые «должны… не уступать величию Храма Христа Спасителя». А «в храмах этих выбить в мраморе имя каждого офицера Катыни». Вряд ли поляков удовлетворит «жирная кость» такого размера. Но главное в том, что Лисин явно не задумывался над судьбой храмов после того, как версия Геббельса будет официально похоронена. Следует ли ограничиться только сбиванием мрамора со стен? Или взорвать, как некогда «Храм Христа Спасителя»? Оба взорвать или же один католический?

Анатолий Шепеленко

ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ США