Газета "Своими Именами" №30 от 24.07.2012

Вебер написал немало работ по социологии, праву, культурологии, экономике. Он считается родоначальником современных учений о социальном действии. Но известность Веберу принесли его труды по социологии религии, области сколь спорной столь и умозрительной. По Веберу, лежащие в основе культуры общечеловеческие ценности были сформированы религиозными ценностями. Так протестантизм предопределил победу капитализма в Европе. На развитие капиталистических отношений наибольшее влияние оказал тип религии, а не географическое расположение, политическое устройство, природные ресурсы, уровень образования населения, экономические факторы или особенности промышленного производства. Игнорирование всех этих факторов обусловило вульгарный и упрощенный характер теории Вебера.

Следует отметить, что богословское обоснование трудовой морали и этики дано отцами церкви (в частности, Блаженным Августином) задолго до появления протестантизма. Да и сами отцы-основатели протестантизма Цвингли и Лютер не разрабатывали детально данный вопрос, будучи погруженными в политические и идеологические распри. Тем не менее, отринув представлявшую в традиционной церкви ценность ангельского образа — монашества, они исподволь возвеличили ценность мирского профессионального труда, даже самого бездумного. Позднее Кальвин, оставивший по себе недобрую память как политический тиран, обратился к проблеме установления связи между религией и предпринимательской деятельностью. Две лжедоктрины Кальвина — идея абсолютного предопределения и идея божественного невмешательства в закономерность мира — позволили ему сделать вывод о том, что человеку не дано знать, предопределён ли он Богом к спасению или осуждению. Кальвинист своей жизнью и энергичной деятельностью должен доказать, что является “избранным”, а видимыми свидетельствами такой избранности являются успех и богатство (а вовсе не молитва и покаяние, как учит Православие). По меткому замечанию академика С.Д. Сказкина, “получало религиозное оправдание буржуазное накопление и буржуазная деятельность вообще, ибо успех буржуа рассматривается Кальвином как показатель предызбранности человека к “спасению”“. Подобные идеи “избранности” были с энтузиазмом подняты на щит нарождающимся капиталистическим классом и существуют и теперь в виде известной теории “процветания”, столь модной у современных неопротестантских религиозных движений. В нашей стране такого рода идеи были бы с благодарностью приняты “новыми русскими” нуворишами (если бы они читали статьи Кальвина, Иофе и Берга).

Кальвинизм освободил буржуазию от запрета католической церкви на ростовщичество и эксплуатацию рабского труда в колониях, т.е. религиозно обосновал и оправдал самый кровавый и бессовестный период первоначального накопления капитала. Кальвинистские пасторы внушали трудящимся, что беспрекословное повиновение буржуа, честная и добросовестная работа на него есть “долг, указанный Богом”.

Вебер активно пропагандирует усиление зависимости человека от постреформационной церкви, которая характеризуется “высшей степени тягостной и жёсткой регламентацией всего поведения, глубоко проникающей во все сферы частной и общественной жизни”. Такое доминирование над человеком, свойственное лидерам тоталитарных сект, потогонная система труда, приводили к известному психологическому надлому. По данным Серви в Италии и Верга в Вестфалии в 1869 году число душевнобольных среди протестантского населения оказалось выше, чем у других групп верующих.

Уже в конце ХIХ века Вебер признавал, что “капиталистическое хозяйство не нуждается более в санкции того или иного религиозного учения и видит в любом влиянии церкви на хозяйственную жизнь … такую же помеху, как регламентирование экономики со стороны государства. “Мировоззрение” теперь, как правило, определяется интересами торговой или социальной политики. Тот, кто не приспособился к условиям, от которых зависит успех в капиталистическом обществе, терпит крушение или не продвигается по социальной лестнице. Однако всё это явления той эпохи, когда капитализм, одержав победу, отбрасывает не нужную ему больше опору”. В “самом известном” трактате Вебер выступает предтечей тоталитарных режимов ХХ века и, прежде всего, нацистского. Церковь для Вебера — лишь удобная ширма, институт обмана трудящихся, тот самый пресловутый “опиум для народа”. Ницшеанские и веберовские идеи о превосходстве человека над человеком, столь далекие от библейских заповедей, действительно дали свои плоды — фашистские диктатуры и кровавые социальные взрывы.