Газета "Своими Именами" №31 от 30.07.2013

Молотов начал беседу, заявив, что германские самолеты уже какое-то время и в возрастающем количестве нарушают советскую границу. Его правительство поручило ему заявить германскому правительству о том, что ситуация стала невыносимой. Различные свидетельства, произнес он, производят впечатление, что “советское правительство вызывает у германского правительства недовольство”. Советское правительство, продолжал он, не знает, чем вызвано это недовольство. Не югославским ли вопросом?

Граф Шуленбург лишь ответил, что не располагает какой-либо информацией, способной пролить свет на эту проблему. Молотов сказал, что он получил сведения, что не только германские предприниматели выехали из Советского Союза, но и члены семей работников посольства. Шуленбург попытался оправдать отъезды, заявив, что это всего лишь обычные поездки в отпуска в Германию, вызванные естественными трудностями московского климата. Тут Молотов прекратил свои попытки, смиренно пожав плечами.

Немецкие солдаты на реке Буг в Белорусии 22 июня 1941 года

22 июня в три часа утра из Берлина была получена телеграмма, в которой послу приказывалось отправиться к Молотову и вручить ему следующую декларацию: концентрация советских войск у германской границы достигла размеров, которые германское правительство не считает возможным терпеть. Поэтому оно приняло соответствующие контрмеры. Телеграмма заканчивалась приказом не вступать с Молотовым в какие-либо дальнейшие дискуссии.

Чуть позже четырех часов утра мы снова входили в Кремль, где нас сразу же принял Молотов. У него было усталое и измученное выражение лица. После того, как посол вручил своё послание, в течение нескольких секунд царила тишина. Затем он спросил: «Это следует считать объявлением войны?» Посол приподнял плечи и безнадежно развел руками. Затем Молотов произнес в слегка повышенном тоне, что послание, которое ему только что вручено, не может означать ничего иного, кроме объявления войны, поскольку германские войска уже пересекли советскую границу, а советские города Одесса, Киев и Минск подвергались бомбардировке в течение полутора часов.

А потом Молотов дал волю своему возмущению. Он назвал действия Германии нарушением доверия, беспрецедентным в истории. Германия без какой бы то ни было причины напала на страну, с которой заключила Пакт о ненападении и дружбе. Объяснения, представленные Германией – пустой предлог, поскольку нет никакого смысла говорить о сосредоточении советских войск у германской границы. Если там и были какие-то советские войска, то только для проведения обычных летних маневров. Если германское правительство считает себя обиженным этим, то ноты протеста советскому правительству было бы достаточно, чтобы последнее отвело свои войска. “Мы наверняка не заслужили этого” – такими словами Молотов завершил свое заявление.

Посол ответил, что не может ничего добавить к тому, что было ему поручено правительством. Он лишь добавил просьбу, чтобы членам посольства было разрешено покинуть Советский Союз в соответствии с нормами международного права. Молотов кратко ответил, что обращение с германским посольством будет на принципах взаимности. С этим мы молча оставили его, но с обычным рукопожатием.

Выезжая из Кремля, мы заметили ряд машин, в которых можно было различить генералов. Доказательством тому, что германское нападение ранним утром 22 июня явилось совершенным сюрпризом, может служить тот факт, что в это воскресное утро ряд ведущих военных командиров не смогли отыскать сразу же, потому что те проводили выходные на своих дачах под Москвой.

Вечером 22 июня НКВД потребовал, чтобы все члены германского посольства покинули свои частные места проживания и собрались в канцелярии посольства. Так как наш персонал насчитывал свыше ста человек, это помещение оказалось для нас маленьким. Мне пришлось долго разговаривать с советскими ответственными лицами, пока некоторым из нас не было разрешено перейти в другое здание, принадлежащее посольству. 24 июня нас всех отправили в Кострому, где разместили на пять дней в рабочем общежитии. Потом нас повезли через всю Россию до Ленинакана возле армяно-турецкой границы и держали там, пока точно такая же процедура по обмену персонала советского посольства в Германии не была проведена государствами-посредниками и Турцией – страной транзита.