Газета "Своими Именами" №34 от 20.08.2013

Борисоглебск чуть меньше Балашова, а в остальном  – близнецы-братья. В 2007-м я писал про Балашов, что там не осталось промышленных предприятий. Ничего не изменилось за пять лет! Википедия утверждает, что, кроме локомотивного депо и ЖБК, других заметных производств в городе не сохранилось. Зато список почивших в бозе поистине внушителен: три комбината – плащевых тканей, слюдяной и мясоконсервный, заводы – автотракторных прицепов, авторемонтный, маслосыродельный, сахарный, комбикормовый, мельницы, фабрики - швейная, обувная, мебельная, типография. Короче, ничего от промышленности не осталось.

Что касается Борисоглебска, та же Википедия об экономике вообще не хочет говорить. «Этот раздел должен быть полностью обновлён»! -  сообщает она после перечисления внушительного списка промышленности города. Зачем обновлять? Нет её! Что осталось от орденоносного «Химмаша» и внушительного чугунолитейного производства? И не пошёл ли мясоконсервный комбинат по балашовскому пути? – Что-то давно я не видел знаменитой борисоглебской тушёнки.  Балашовская, до поры, тоже вкусная была. Пока не появились москвичи, пока не соблазнили дешевым импортным сырьём. Однажды в фирменном заводском магазинчике увидел на полке одни и те же консервы в разную цену. Конечно же, удивился, но на заводе объяснили: та, что дешевле, из аргентинского мяса. Тогда ещё местные переживали за качество и стеснялись брать столько же за некондиционный продукт.

Однако вернусь к Борисоглебску.  Судя по статье Новицкой, теперь город славен не «Химмашем» и не мясокомбинатом, вообще никаким производством.

Промышленность у обоих городов упала дальше некуда,  но что-то же и возросло? Уж не культура ли? В Балашове действуют филиалы Саратовского государственного университета (бывший педагогический институт), Саратовского аграрного университета, Поволжской академии госслужбы, Социально-экономического университета, Современной гуманитарной академии. Кроме того, имеется кооперативный и сельскохозяйственный техникумы и музыкальное училище.

В Борисоглебске: педагогический институт, четыре филиала московских и воронежских вузов, пять техникумов, профучилище, медицинский колледж и музучилище. На 60 тысяч человек!

И там и там молодёжь учится, но чему и для чего? Где ей приготовлены рабочие места? Надо ли учиться, чтобы торговать в палатке, прислуживать и услуживать? А ничего иного для выпускников не предусмотрено. Бывший министр станкостроительной промышленности Н. Паничев вспоминает, как побывал на приёме у Егора Гайдара в 1992 году. «Ваши станки – дерьмо, никому не нужны, что надо – будем скупать за границей», - отрезал «реформатор» в ответ на предложения по развитию станкостроения. Много ли они купили за 20 лет? Станкостроитель не может забыть, с каким презрением премьер цедил это «ваши» вместо «наши».

А между тем СССР к моменту ликвидации был на третьем месте среди станкостроительных держав.  И 94% металлообрабатывающего оборудования на заводах было отечественного производства. А нынче две трети его отработали по два срока и требуют немедленной замены. Но станкостроение рухнуло на уровень 1913 года, когда его у нас практически и не было.

Казалось бы, какое отношение имеет станкостроение к Борисоглебску и Балашову, где станков не делали никогда? Зато они были не последними среди потребителей отрасли. Ныне же в первых рядах поставщиков металлолома. Ибо резолюцию, приведённую выше, Гайдар наложил на любое серьёзное производство в стране. И за 20 лет ничего не поменялось.   

Пожалуй, я рад, что разговор зашёл о Борисоглебске. А то, было, замкнулся на Балашове, будто он один такой несчастный. Во всей округе не найдёшь счастливого города. Борисоглебск, Аркадак, Ртищево, Аткарск, Петровск, Сердобск – все, с коими я имел дело в проклятые девяностые, несчастны одинаково! У всех промышленность погибла, а народ выживает неизвестно как и непонятно за счёт чего.

Когда я спрашивал, откуда деньги у Балашова и всех перечисленных, то склонялся к тому, что из советских источников: советские квартиры, советские приусадебные и дачные участки, советские  накопления стариков. А по-крупному: продажа советского заводского оборудования, зданий, сооружений и земли. Но рано или поздно всё это кончится! Есть ли свет в конце тоннеля?