Газета "Своими Именами" №36 от 06.09.2011

Однако и свидетели, и охрана показали, что изоляции не было, что президент мог в любое время покинуть Форос или позвонить по телефону. Да и супруга Президента проговорилась в приступе словоизвержения, что «если бы президентской охране был дан сигнал, то вся «делегация» была бы немедленно арестована» («Комсомольская правда», 20.12.1991 г.). И это действительно так, ибо по уставу во время несения службы высшим начальником является охраняемая персона. Тем более президент – «высшая власть, главнокомандующий, никто без его согласия не вправе распоряжаться его личной охраной» (Г.Х. Шахназаров. «Цена свободы». М., 1993, с.273-274). К тому же, как утверждает А.И. Лукьянов, «соотношение числа лиц, приехавших из Москвы, с численностью форосской охраны президента было по крайней мере один к ста» (А. Лукьянов. «Переворот мнимый и настоящий». М., 1993, с.19). У приехавших просто бы не хватило сил ни для изоляции президента, ни для его ареста. Следовательно, делегация ехала в Форос не для таких целей. К этому убеждению присоединяется в своем прокурорском расследовании и В.И. Илюхин, подтверждая тот факт, что Горбачёв в Форосе не был изолирован. «Так называемое блокирование Фороса скорее всего напоминает опереточную бутафорию или плохо разыгранный спектакль» (В. Илюхин. «Обвиняется президент». М., 1992, с.50).

Таким образом, изоляции Горбачева в Форосе не было. И вновь вопрос: а что было? Было самоустранение президента СССР от прямого исполнения своих обязанностей в критической для страны ситуации.

Знал ли Горбачев о чрезвычайной ситуации в стране? Вопрос на первый взгляд кажется риторическим. Конечно, знал, глава государства не мог не знать уже в силу своего официального положения. Но не ограничимся самоочевидностью и всмотримся пристальнее в события этого года, который в целом прошел под знаком борьбы вокруг вопроса: быть Союзу или не быть.

17 марта 1991 г. согласно постановлению Съезда Народных депутатов СССР от 24.12.1990 г. состоялся народный референдум, на котором подавляющее большинство (76,4%) проголосовало за сохранение Союза Советских Социалистических Республик. «В соответствии со статьей 29 закона о референдуме, - подчёркивает В.И. Илюхин, - его решение имело обязательную силу на всей территории страны и могло быть отменено или изменено только путём другого референдума» (В. Илюхин. «Обвиняется Ельцин». М., 1999, с.10). Сам факт необходимости референдума по такому животрепещущему вопросу уже свидетельствовал о критическом положении в стране. Действительно, предшествующий год был парадом суверенитетов республик, что и породило необходимость в обновлении Конституции СССР. Состоявшийся референдум определил легитимные границы и основное направление такой работы в соответствии с волеизъявлением народа. Коротко это волеизъявление можно определить так: единое союзное государство обновленного социализма. Народ не хотел лишаться ни союзного государства, ни общественного строя.

Как же выполнялась эта воля народа его «слугами»? Никак. Более того, активизировался процесс подготовки такого проекта союзного договора, который с каждым обсуждением на даче в Ново-Огарёво все больше и больше ограничивал полномочия центра, сплачивавшего республики в единое государство. По признанию Ельцина, проект предполагал не союзное государство, а союз государств. Постепенно в названии проекта договора исчезло и слово «социалистический», что фактически предполагало смену социального строя. Тем самым участники подготовки проекта последовательно, шаг за шагом отходили от решения референдума. «Работу по подготовке договора, коллизии вокруг него М.С. Горбачев старался держать в тайне. Этот документ он не доверял и мне, - пишет руководитель аппарата президента СССР В.И. Болдин. – Только Ревенко, Шахназаров и еще два-три человека «колдовали» над его статьями. Подобная таинственность порождала различные слухи, будоражила умы членов правительства, депутатов, общественные организации. Но Горбачеву было что держать в секрете. Содержание договора, все больше расходящегося с волей народа, выраженной на референдуме, превосходило самые мрачные предсказания» (В.И. Болдин. «Крушение пъедестала». М., 1995, с.404). Так втайне от широкой общественности, от народа готовился документ, фактически разваливающий СССР.