Газета "Своими Именами" №5 от 31.01.2012

С одной стороны, действительно с марта по июнь 1918-го немцы провели на Западном фронте ряд наступательных операций, окончившихся, однако, полным крахом. С другой – на оккупированных территориях бывшей Российской империи, прежде всего на Украине и в Белоруссии, в ту пору развернулось мощное сопротивление местного населения германским реквизициям продовольствия. Достаточно вспомнить такие восстания, как Звенигородско-Таращанское, Нежинское, Рудобельское. Да и знаменитые партизанские армии Махно и Петлюры первоначально имели главной целью борьбу с немецкими оккупантами. Поэтому Германия была вынуждена даже наращивать военное присутствие на востоке…

Первая мировая война длилась долгих четыре года, и самым опасным из них для Антанты был первый, когда едва не удался немецкий блицкриг. Но сорвала его именно русская армия – неожиданным ударом в середине августа 1914-го. Стойкость российских войск в двух последующие кампаниях – 1915 и 1916 годов – сыграла колоссальную роль в том, что страны «Сердечного согласия» сумели накопить силы и средства для противоборства со Вторым рейхом. В 1917-м Россия надломилась, но во многом именно благодаря ее вкладу конечная победа была уже предрешена.

Александр САГОМОНЯН,

доктор исторических наук,

профессор, заведующий кафедрой

теории и истории международных

отношений Московского государственного лингвистического университета

«Военно-промышленный курьер», №49, 2011 г.

ОТЕЦ РАССКАЗЫВАЛ…

Спасибо за публикацию моей статьи «Тёщины сынки» («СИ», №30, 26.07.11)! Хочу продолжить изложение воспоминаний моего отца, Виноградова Сергея Васильевича (1914–1966), участника Великой Отечественной войны… Интересны его замечания. Он считал (на основе личного опыта близкого общения), что по воспитанию и национальному характеру (или, как принято теперь говорить, менталитету) «братья-славяне» - поляки были более чужды русским людям, чем представители романских народов – румыны и итальянцы.

Один пленный румынский офицер–антифашист при знакомстве с красноармейцами вынимал из кармана и показывал свою медаль – аналог советской «За отвагу» – полученную ещё на той стороне фронта и говорил, что вовсе не трус, сдался в плен не из-за страха за свою жизнь, готов сражаться на передовой в рядах Красной Армии, но только против немцев, а в своих обманутых соотечественников стрелять не будет!

Итальянец же прямо заявлял: воевать с оружием в руках не собирается, т.к. у него пожилые родители, но он сделает всё от него зависящее для того, чтобы как можно больше итальянских солдат и офицеров скорее сдавались в плен и не убивали русских. Поэтому старательно работал при ГлавПУРе: писал листовки, выступал по радио, участвовал в допросах пленных. Румыны и итальянцы охотно показывали фото своих близких, рассказывали о родных местах. Поляки же такой искренностью «не страдали».

Ещё одно воспоминание моего отца… Когда он через 2 месяца после нападения фашистской Германии на СССР был вызван повесткой в военкомат, то его, выпускника механического факультета Горьковского института инженеров водного транспорта, направили на дополнительную учёбу в Ленинградскую военно-транспортную академию. Отец записался на приём к военкому г. Горького и попросил послать на фронт. При встрече сказал ему, что имеет хорошую физическую подготовку, на областных соревнованиях по бегу, в лыжных гонках, по плаванию и спортивной гимнастике занимал 5-6 места, увлекается альпинизмом – покорял Казбек и Эльбрус, а потому считает, что его место не в тылу, а на передовой. Военком – усталый немолодой мужчина с простым крестьянским лицом и двумя шпалами в петлицах (майор) спросил: «Вы верите в нашу победу?» – «Да», – ответил отец. – «Наше государство и советский народ истратили на Ваше обучение в вузе немалые средства. Вы стали инженером! После окончания войны нам придётся восстанавливать разрушенное фашистами. Потребуется много хороших и грамотных инженеров. В Красной Армии достаточно храбрых мужчин. Вы нужны в тылу! Служите там, куда Вас посылает Родина. Служба в тылу не такая героическая, как на фронте. Но она не менее трудна и нужна нашей стране. Ослаблять тыл мы не можем. Идите!»… Вскоре отец убедился в правоте слов военкома. Их, курсантов Ленинградской Военно-транспортной академии, не бросили на «Невский пятачок» или Пулковские высоты отражать немецкие атаки, а за пару дней до полной блокады города ночными маршами вывели через леса и болота на «Большую землю». Затем были погрузки военного снаряжения и боеприпасов при 40-градусном морозе в Нижнем Тагиле. Полуголодные, в шинелях и пилотках, работали по 12-14 часов в сутки. Приходилось дежурить на военных объектах под ожесточёнными бомбёжками фашистской авиации в Череповце.