Газета "Своими Именами" №6 от 05.02.2013

Но вот однажды с женой оказался в Грузии. Кажется, переводил какого-то грузинского писателя. Ну, известное дело – широкое грузинское застолье. Встаёт хозяин и торжественно провозглашает тост: «За наших дорогих русских друзей, осчастливейших своим!..» Вдруг громко подаёт голос супруга Сарнова: «Позвольте, но мой муж вовсе не русский, а еврей, а я никакая не русская, а украинка!» Словом, русским духом от нас, мол, и не пахнет. И муж не осадил супругу, не шепнул ей “Ксантиппа, заткнись!”, не поправил в том духе, что да, еврей, но ведь русский литератор, принадлежу к великой литературе Пушкина и Толстого. Что ж получается? В «Литгазете» он представлял евреев русскими писателями, а сам вдали от «Литгазеты» пожелал быть не русским литератором, а евреем. Загадочно... Да нет, уж очень просто.

Критик Б. Сарнов уверяет: «По правде, еврей из меня вышел плохой». Я, говорит, даже и не различаю, кто еврей, кто не еврей. Вот знаю только, что Алла Гербер точно еврейка, а больше – ни души. Но вот что интересно: упоминая многих евреев, он почти каждого называет своим другом, дружком, близким другом, ближайшим. Это - Илья Зверев (Замдберг), Бакланов, Эмочка Мандель, Поженян, Левицкий, Бременер, Балтер, Войнович, Корнилов, Аксёнов, Биргер, два Шкловских... Всё друзья! И даже если упоминает раз десять, допустим, Манделя, то все десять раз непременно с этой уже назойливой нашлёпкой – «мой друг». Да никто не против, только зачем изображать себя национальным дальтоником. А русские ходят у него без таких нашлёпок.

Во время войны Сарнов с родителями был в эвакуации где-то аж за Уралом. Там у него появился приятель Глеб Селянин. Мы, говорит, «были склонны глумиться над всем, что видели вокруг». Над всем... А видели они вокруг русских людей, самозабвенно трудившихся, недоедавших, с тревогой ожидавших вестей с фронта. Они же забавлялись, хихикали, зубоскалили. Когда в 1944 году был учреждён новый гимн, сочинили свой «перифраз» в виде глумливой пародии:

На бой вдохновил нас великий Селянин,

Сарнов гениальный нам путь указал...

Господи, и такую убогую чушь не стесняется через пятьдесят лет воспроизводить! И ещё из книги в книгу скулит, как жестоко с ним поступили в Литературном институте, исключив в своё время из комсомола. Да тебя нельзя было на пушечный выстрел подпускать даже к санэпидемстанции.

Конечно, порой бывает и так, что тупая антисоветчина Сарнова сплетается в один клубок с его болезненной страстью всюду вынюхивать национальные корни. В это трудно поверить, но ведь сам же рассказывает: в те же годы войны в эвакуации он сочинял гнусные эпиграммы на Сталина - на человека, с именем которого в те дни связывало надежды на спасение все человечество.

Этот еврейский недоросль глумился над главой государства и Верховным Главнокомандующим с точки зрения именно национальной. Сталин в своей великой речи на Красной площади 7 ноября 1941 года, обращаясь к проходившими перед Мавзолеем колоннами солдат, сказал: «Пусть вдохновляет вас в этой борьбе мужественный образ наших великий предков». И в их числе назвал Суворова и Кутузова. И начинающий негодяй сочинил свой очередной «перифраз»:

Мы били немцев и французов,

И в тех боях бывали (!) метки (!),

Но и Суворов и Кутузов

Ведь не твои, а наши предки.

Что, мол, ты, грузин, к моей русской славе примазываешься. Я лично в этом возрасте и не знал и не интересовался, кто там в Кремле какой национальности. Возможно, и фамилии Сталина не знал. А этот чутконосый... И прочитал своё сочинение отцу, рассчитывая на похвалу. Тот просто взорвался:

- Чего ты полез? Суворов и Кутузов тебе тоже никакие не предки! - зло сказал отец родному перифразёнышу.

А он обиженно ответил, что родился в Москве (будто отец не знал этого), «мой родной язык русский и вообще я считаю себя русским».

- Вот и Сталин считает себя русским, - отрубил отец. - Не тебе, еврею, тыкать Сталина в нос его нерусским происхождением.

«Никогда, – признаётся Сарнов, – отец так со мной не разговаривал ни до, ни после. Я надулся и обиженно молчал». Но затаил в душе некоторое хамство.