Газета "Своими Именами" №18 от 03.05.2011

Я тогда спросил Пивоварова, хоть понимает ли он, какая разница между ППШ и ППЖ? Теперь, оказывается, понимает, но не всё: ППЖ, говорит, «были только у старших офицеров». То есть это как бы полагалось всем старшим офицерам по штату. А высшим? А средним? А младшим? Ни боже мой. Ах, дубина стоеросовая! Константин Симонов, лучше многих знавший войну, писал:

На час запомнив имена -

Здесь память долгой не бывает -

Мужчины говорят: «Война!»

И наспех женщин обнимают...

Да, бывало и так. А нередко случалось и совсем по-другому. У нас был начальником РСБ техник-лейтенант Иван Михайлин, 1923 года рождения. Однажды обнял он вроде бы наспех военфельдшера Тамару Гусеву... ППЖ?.. А оказалось - на всю жизнь. И Коля Торгашов совсем не старший офицер, а всего-то сержант, ровесник Михайлина, обнял наспех повариху Аню Карпенко... ППЖ?.. И она так в этих объятьях до смерти его в 1984 году и осталась. А старший сержант Иван Тендерук положил глаз однажды на телефонистку Клаву Поповкину, и тоже – до самой его смерти не сводил глаз-то. А с Клавой, с Клавдией Трофимовной, мы и ныне дружим. И смеемся над квакающим олухом царя небесного, не имеющим никакого представления, как сложна и многообразна жизнь, не знающего даже того, что ведь на войне была в основном молодежь в комсомольском возрасте. Пора любви! В основном молодежь и разгромила восхищающих его фрицев, она и спасла родину.

Есть у Симонова ещё написанное в 1943 году на фронте по живому факту «Открытое письмо женщине из г. Вичуга»:

Я вас обязан известить,

Что не дошло до адресата

Письмо, что в ящик опустить

Не постыдились вы когда-то.

Поэт пытался пристыдить. Сейчас взывать к стыду и совести таких, как Пивоваров, способен только товарищ Зюганов. Этот черноголовый мало того, что не постыдился запустить по ТВ своё «письмо», но ещё и уверен, что презентовал подарочек и фронтовикам, и всему народу. Бульварная «Российская газета» так и оповещала всех, всех, всех об этом «письме»: «Ко Дню защитника Отечества НТВ покажет новую документальную драму Пивоварова...» Драматург!

Ваш муж не получил письма,

Он не был ранен словом пошлым,

Не вздрогнул, не сошел с ума,

Не проклял всё, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов

В атаку у руин вокзала,

Тупая грубость ваших слов

Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,

Стянув кровавой тряпкой рану,

Письмо от вас покуда шло,

Ещё, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал

И смерть оборвала дыханье,

Он всё ещё не получал,

По счастью, вашего посланья.

А «письмо» черноголового дошло до адресата, мы, чье дыханье смерть ещё не оборвала, получили его.

Могу вам сообщить о том,

Что, завернувши в плащ-палатки,

Мы ночью в сквере городском

Его зарыли после схватки.

Стоит звезда на жести там

И рядом тополь – как примета...

А, впрочем, я забыл, что вам,

Наверно, безразлично это...

Я не хочу судьёю быть,

Не все разлуку побеждают,

Не все способны век любить, -

К несчастью, в жизни все бывает.

Но как могли вы, не пойму,

Стать, не страшась, причиной смерти,

Так равнодушно вдруг чуму

На фронт отправить нам в конверте...

Поистине, чума в конверте, как и в этом фильме... А стихотворение большое и, надеюсь, даже пивоваровым понятно, чем оно было вызвано, но последние строфы всё-таки приведу:

Живите, не боясь вины,

Он не напишет, не ответит.

В ваш город возвратясь с войны,

С другим вас под руку не встретит.

Вины-то он не боится, но ответ наш получит.

Лишь за одно ещё простить

Придётся вам его - за то, что

Наверно, с месяц приносить

Ещё вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут -

Письмо медлительнее пули.

К вам письма в сентябре придут,

А он убит ещё в июле.

О вас там каждая строка.