Газета Троицкий Вариант # 51

Чужая речь может передаваться не путем собственно пересказывания, а путем имитации. Существуют особые заместители речи — бессмысленные сочетания, обычно содержащие повторы и рифмы, на которых часто реализуется тот же самый или похожий интонационный контур. Это сочетания типа ля-ля тополя, ля-ля-фа-фа, тэ-тэ-тэ, тэ-тэ-нэ-нэ, тэто-это, тыры-пыры и тыр-пыр восемь дыр, а также довольно новое заимствование бла-бла(-бла): Я ему объясняю: «У меня много работы, а завтра теща приезжает, тэ-тэ-нэ-нэ <ля-ля тополя>...»; Ты скажи, что ты к нему хорошо относишься, но только как к другу, бла-бла-бла. Вот еще характерные фразы: Прибегает: «А! О!» А чем я могу ему помочь?; Опять наехала на меня: «Аа! Даа!» Надоела уже. Все это практически не отражается в письменных текстах, но в устной речи часто используется, особенно если перед этим уже был какой-то намек на содержание чужих слов и продолжение более или менее понятно.

В общем, стоит только заметить какую-нибудь «пылинку», например занятное употребление слова ах, — и начинается. Спускаешься в метро, и кажется, что люди только и делают, что пересказывают, кто кому что сказал, передразнивают друг друга, и все прямо по науке, с правильными интонационными контурами. Включаешь телевизор, а там тоже — цитируют, перепевают, и притом со всеми нужными маркерами. Просто бери и записывай. Словом, сплошной цветной туман.

Лекарство от рака?

Лев Клейн

Мне за восемьдесят, но я много работаю — делаю каждый год по несколько книг, по десятку статей, доклады и вот веду постоянную колонку в газете. Так что когда бы я ни умер, я умру преждевременно. У меня нет ни малейшей веры в «жизнь после смерти», в рай, ад и подобные сказки. Единственная реальная жизнь после смерти — в произведениях человека, в его детях и учениках. Вот и стараюсь, чтобы от меня осталось побольше.

Последнее десятилетие живу с четким сознанием близкой смерти — не из-за возраста (мои предки — долгожители), а потому, что у меня рак. Операция была в 2001 г., вырезали простату, но через три года рак возобновился. Простаты нет, а рак простаты есть. Как улыбка чеширского кота, но зловещая улыбка. Академик рос. акад. мед. наук Н.П. Напалков говорил, что раком должен заболеть каждый человек, но многие не доживают до своего рака. Я дожил. Хорошо, что в моем возрасте рак развивается медленно. Анализы делаю каждые три месяца, онкомаркеры (в моем случае ПСА) повышались неуклонно. Значит, простатный рак растет, хотя, где он прицепился, пока сказать невозможно: опухоль еще небольшая, клинических проявлений пока нет.

Четыре года назад были просвечиванием (остеосцинтиграфией) диагностированы метастазы в позвоночник. Уж это я чувствовал. Однако то ли врачи попались хорошие, то ли диагноз был ошибочным, но сейчас метастазов нет. Есть, конечно, опасность их появления в любой момент там же или в любом новом месте.

Я человек энергичный. Поэтому не мог примириться с перспективой тихого и сравнительно быстрого умирания. Умирать, конечно, всем придется, но нужно бороться, чтобы отложить этот момент как можно дальше и как можно больше успеть в жизни. К бабкам и знахаркам не обращался (не моя стихия), но все средства, носящие научный характер, использовал. Скажем, узнал о деятельности питерского доктора Севрука, который подстегивает иммунную систему курсами сильных инъекций интерферона, — испытал на себе. Мучений много, особого эффекта не было. Увидел в печати сообщения об опытах уссурийского биолога Бритова о резком усилении иммунной системы после перенесения довольно опасной болезни — трихинеллеза (он это установил у животных и перенес на людей). Я вызвал к себе врачей из его команды и дважды привил себе трихинеллез (с немедленными мерами по излечению). Первая вакцинация дала небольшое падение онкомаркеров, вторая прошла без последствий.

Затем прочел об открытии канадских медиков. Эвангелос Микелакис из Университета Альберты к 2006 г. открыл, что очень простой химический реактив — дихлорацетат (натриевая соль дихлоруксусной кислоты) при небольших дозировках уменьшает раковые опухоли разного рода и разной дислокации втрое за три недели. Он это установил при испытании в пробирках и на животных и разработал теоретическое обоснование этого явления. До перенесения на людей — пробивания разрешений на клинические испытания, многолетней проверки и т.п., — срок обычно большой, многолетний. Те, кто уже болен раком, разумеется, до конца этих испытаний не доживут.