Газета Завтра 10 (1059 2014)

Константин СЁМИН. Конечно, резонанс в этом случае был достаточно важен. Он позволяет судить, в какой степени угрожающий диагноз, поставленный нами в фильме всему современному обществу, подтверждается на практике. Очень многие упрекали нас за то, что в фильме мы позволили мерзавцам открыто рассуждать, философствовать на тему гипотетического, а для кого-то - уже свершившегося - предательства. Однако в том и состоял замысел: нам важно было проверить защитные инстинкты аудитории, понять - вызывает ли предательство отторжение или для большинства сегодняшних телепотребителей уже не существует ни очевидного добра, ни очевидного зла. Как выяснилось, тема предательства - это воспаленный нерв нашего общества. Может быть, мы и не здоровы, зато, по крайней мере, живы. Второй важный момент: фильм был нацелен не только на широкую, массовую аудиторию. Прекрасно осознавая, что война мировоззрений продолжается и в нашей властной элите, что власовщина с начала 90-х проникла в саму управленческую вертикаль, мы хотели продемонстрировать и государству - как далеко зашла ситуация, чем все может закончиться, если не будут предприняты срочные меры. Этот фильм, вопреки тому, что о нем говорят, не был заказан государством для борьбы с оппозицией - либеральной или националистической. Это абсолютно авторская работа, наш собственный взгляд. И больше ничей.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Константин, почему "Биохимия предательства"? Речь идёт о какой-то психофизической предопределенности?

Константин СЁМИН. Самый важный тезис, который мы старались донести с помощью "Биохимии", - не связан с эволюцией предателя как личности. Это все-таки микроуровень, а он, на мой взгляд, вторичен. Мы хотели поговорить о преемственности предательской логики, которая из эпохи в эпоху остается одинаковой. В России предательство всегда начинается с утверждения о том, что интересы (а, следовательно - жизнь и благополучие) отдельной личности, индивидуума, важнее интересов коллектива, общества, государства. Эта гибельная для страны либеральная мифологема, ставшая для многих сегодня чем-то вроде персональной религии, позволяет оправдывать практически любой поступок. Поэтому "Биохимия предательства" - это передающаяся от предателя к предателю ненависть к государству как таковому, желание его расчленить, децентрализовать, прикрываясь интересами "маленького человека". В этой логике действовали Избранная Рада при Грозном и первый крупный предатель - Курбский. Точно так же вели себя высокопоставленные заговорщики в 1917-м, мечтавшие о децентрализации власти и англосаксонском парламентаризме. Кстати, в этом измерении Октябрьская революция и разгон Учредительного собрания смотрятся как своеобразный антифевраль, начало красной, пролетарской монархии, сборки уничтоженного буржуазией, пусть несовершенного и несправедливого, но все-таки унитарного государства. На мой взгляд, именно это и есть точка примирения дореволюционной и советской эпох. Неслучайно некоторые персонажи фильма говорили нам: вы - ордынцы, азиаты, имперцы, вы проповедуете карамзинско-советскую версию истории. А ведь так и есть! Точнее не скажешь! И с этой точки зрения легко понять, почему в самый сложный для Советского государства момент уже знакомые нам расчленительские, февральские принципы становятся основой оглашенного Власовым манифеста Комитета освобождения народов России. Становится понятен и 1991-й год, и уничтожение СССР - абсолютный триумф власовской идеологии. ефе. Вот какой смысл мы вкладывали в название фильма в первую очередь. Помните, после пожаров 2010 года выяснилось, что во многих деревнях у нас отсутствует колокол-рында? Нам хотелось, чтобы фильм прозвучал, как удар такой рынды. Потому что огонь уже совсем близко. Молчать больше нельзя.

Украина в проказе

Михаил Кильдяшов

6 марта 2014 0

Политика Культура Общество

Как бы ни пытались отдельные политологи и социологи уподобить события, происходящие сегодня на Украине, череде оранжевых революций по шарповской схеме, очевидно, что украинская трагедия - это адский сплав технологий, влекущий за собой небывалые апокалиптические последствия. Одним из главных "взрывателей" Майдана стала так называемая "виктимизация", при которой народу внушается мысль о его жертвенном статусе, постоянном притеснении и угнетении.

Это в свое время сработало и на Кавказе, и в Средней Азии, и в Прибалтике. Но виктимизация всегда казалась бессильной там, где присутствует мощная этническая скрепа, как в случае с восточными славянами, когда понятия "малоросс" и "великоросс" воспринимаются исключительно как географические. Однако вопреки исторической и генетической памяти на уровне украинского коллективного бессознательного архетип славянского братства был разрушен.