Газета Завтра 157 (49 1996)

Р. КАРАДЖИЧ. Может быть… Но без возрождения в людях веры православной это — невозможно. Сколько несчастий и горя вынес наш народ из-за своей веры. 500 лет преследований и гонений. И мы подумали: если мы так страдаем из-за своей православной веры, то почему бы нам не стать настоящими православными. “Где болезнь, так и лекарство”. А теперь в наших школах преподается Закон Божий. И это, как показывают детские сочинения, самый любимый предмет. Ну что же, учимся быть настоящими православными, настоящими сербами. А то ведь дошло до того, что сербы изо всех сил старались не походить на сербов: они не писали кириллицей, стеснялись своих обычаев и так далее. Они таким образом думали смягчить хорватов и мусульман, сидеть тихо, не высовываясь, не дай Бог, не раздражать чем-нибудь их. Но, как выяснилось, это была ошибочная тактика. Она ничего не дала. А нужно совсем наоборот: быть таким, каков ты есть. Каждый народ интересен именно своим отличием от другого, будь то француз, или серб, или русский. А если это не так, то это уже не народ, это какая-то пластмасса. Роза должна пахнуть розой, никто не хочет, чтобы на лугу все цветы пахли одинаково. То же и народы… Такая однообразность, безликость, может быть, удобна для торговли, но для выживания нации — это пагубно.

Э. ВОЛОДИН. Вы знаете, я хочу поделиться своими наблюдениями. В 92-м году, когда я был здесь, мы у себя, в Москве, опубликовали переписку Козырева с одним его другом… Вы помните, “Дорогой Андрей” она называлась. Вот был уровень антинационального поведения. Но за четыре года происходит трансформация российской власти. Она не стала национальной, но она перестала использовать антинациональную фразеологию. Дальше. Был период, недавний, когда в “демократических” средствах массовой информации о сербах писали любую ложь и любую гадость. А сейчас? Я очень внимательно следил за их реакцией, когда вас с Младичем объявили военными преступниками, и заметил, что в самых антироссийских газетах не было попытки превратить вас в чудовищ, которых ищет Международный трибунал. Это тоже определенные симптомы: антинациональные силы в России боятся вести себя, как раньше. Мафия, которая руководит сегодня Россией, в настоящее время лихорадочно ищет пути удержаться на плаву. И опять-таки, с этой точки зрения рассматривая пощечину, которую Россия получила в Чечне, я могу сказать так: происходит любопытная вещь. Пресса и телевидение говорят, что чеченцы выиграли войну, а в народном сознании и народной психологии это оставляет примерно ту же загрузку, как проигрыш в 1904 году войны с Японией. И, может быть, это тоже один из факторов укрепления русского духа.

Р. КАРАДЖИЧ. Я верю, что не может случиться, чтобы Россия погибла — она возродится. Но большая проблема — это те русские, которые остались вне границ России. Их судьба похожа на нашу судьбу. И когда у вас проходил Конгресс русских общин, я ожидал, что они будут делать то же самое, что и мы. Ведь границы между бывшими республиками нарезаны произвольно, так же, как и у нас. Но Хорватии, тем не менее, не забыли отдать все приморье. Глубоко обдуманная политика…

Э. ВОЛОДИН. Вы знаете, и тут есть изменения. Мы с Сергеем Лыкошиным два года ездим в Северный Казахстан. Еще в прошлом году русские там говорили: плевать на все, надо уезжать. Сейчас мы с ними встречались — уже не то. Они укрепились, экономические рычаги взяли в свои руки и имеют возможность политически на что-то влиять. И они нам в этом году сказали: это наша земля, отсюда мы никуда не уедем. И никакой автономии создавать не будем. Потому что наша граница в Афганистане.

Н. ЯРЦЕВА. Дорогой г-н Караджич, мы восхищаемся вами. Если бы у России был такой симпатичный, отважный, такой яркий, красивый лидер…

Р. КАРАДЖИЧ. Ну-ну, спросите у мусульман, какой я красивый, симпатичный…

Н. ЯРЦЕВА. А вам не страшно? Ведь весь мир ополчился против маленькой Республики Сербской. У вас нет чувства безнадежности?

Р. КАРАДЖИЧ. Нет. Никакими силами личной власти, ни диктатурой, ни магией, ничем я не мог сдержать порыв полутора миллионов боснийских сербов. Они остались на поле битвы и боролись. С одной стороны, против нас был весь мир. А с другой — полтора миллиона сербов, которые думают, как я. И я думаю, как они. И здесь никакой дилеммы не было. Я совершенно спокоен, потому что знаю, кто прав. Правы те люди, которые 500 лет живут под турками, страдают, воюют и не сдаются. Я — верующий человек и я понял, в чем состоит мой долг. А какой будет исход, я не знаю. Но цель у нас есть, и я сделаю все, чтобы она осуществилась. Наша вера помогает нам. Не было бы никакого подвига, если бы мы знали наверняка, что нас ожидает непременно успех. Но мы в него верим. Хотя нас все уверяли в том, что мы должны обязательно пропасть. Все уверяли: и враги, и друзья. Иногда мне кажется, что наш народ похож на того героя русских сказок, который идет к цели, а перед ним — то огонь, то пропасть, то горы, то леса непроходимые, и нападают на него со всех сторон, а он идет прямо и наконец доходит до цели. Вот таков и наш сербский народ.