Газета Завтра 16 (1220 2017)

Поэтому весь наш шоу-бизнес – это мы сами. Получилось так, что прирастая одним, другим, мы строим свою империю. Мы сделали студию, на которой пишем огромное количество людей. Во-первых, при работе люди и от нас что-то воспринимают, их музыка становится глубже, интереснее. Во-вторых, мы хорошо и качественно пишем. Таким образом, отчасти мы прогибаем музыкальную атмосферу в стране под себя.

С течением лет мы благополучно стали сильнее, чем все отечественные подобия рок-н-ролльных пиар-агентств. Они не могут нам помочь. Самый красивый был случай, когда пару лет назад появилась возможность пообщаться с хозяином крупнейшего пиар-агентства. Мы шли на разговор, у нас был рефлексия, что мы такие мальчики в коротких штанишках, несмотря на все седые волосы, которые ищут помощи и поддержки. И вот мы увидели главного пиар-агента и только открыли рот, чтобы сказать: «Здравствуйте! Мы «Оргия праведников», помогите нам, пожалуйста», как он произнёс: «Здравствуйте! Вы «Оргия праведников»? Помогите нам, пожалуйста». Тут мы поняли, что – всё. И если раньше мы искали контактов с этими людьми, потому что они были сильнее нас, то сейчас это потеряло всякий смысл, потому что мы сильнее, чем они.

 «ЗАВТРА». Ты довольно весёлый, смешливый человек. В сольном творчестве смех порой проявляется, однако у «Оргии праведников» иронию обнаружить очень сложно.

Сергей КАЛУГИН.  Если ты к миру внимателен, то в какой-то момент доползаешь до понимания, что все самые глубокие вещи сказаны в анекдотах. Именно анекдотом можно проиллюстрировать свою мысль, потому что точнее и афористичнее это сделать невозможно. Да, как правило, эти анекдоты похабны, потому что в основе мира лежит Эрос. Собственно говоря, что такое похабный анекдот? Это непосредственный контакт с энергией Эроса, которая творит мир. Поскольку всё подобно всему, то в этом ракурсе легче всего объяснить все метафизические проблемы. Смех здесь просто спрямление дороги, энергии ничего не препятствует и до собеседника молниеносно доходит, что ты имеешь в виду.

Да, есть смех, который унижает человека, делает его меньше. Это такой мефистофельский смешок, красиво высмеивающий всякие несовершенства мироздания, но оставляющий тебя с ощущением потери. Я им, по-моему, не пользуюсь. А вот смех шаржника, который тебя наоборот раскрывает и освобождает – это очень здорово. И все, кого люблю и ценю, были на схожем уровне сознании - вспомним шутки митрополита Антония Храповицкого.

Касательно «Оргии праведников». У нас, к сожалению, не хватает сил и возможностей на производство убедительной видеопродукции. А современная музыка всё-таки подразумевает видеоряд. Вся великая ирония Rammstein транслируется через видеоряд. Песня может слушаться как пафосный гимн, но снабжённая видеорядом, игра приобретает удивительные формы и очертания. У «Оргии» море смеха на самом деле, но в аудиоформате он недостаточно прорисован. Когда мы выкатываем особо пафосные моменты, никто не знает, как мы хохочем. И когда я писал свой первый «Венок сонетов», то катался от хохота по полу. Написав строчку «священной эпилепсии камлания», у меня была часовая истерика, не мог остановиться от восторга. Тем не менее, я не прокололся нигде и всеми «Венок сонетов» воспринимается на голубом глазу. Но самое интересное, что, несмотря на весь этот хохот, я был абсолютно искренен в том, что писал, потому что определённые вещи можно проговорить только в высоком штиле. Но поскольку я человек своего времени, то и высокий штиль становится приколом.

«ЗАВТРА». Мы периодически пытаемся определить этот феномен через понятие Культуры Три. У таких художников серьёзное и несерьёзное в произведении разделить невозможно.    

Сергей КАЛУГИН.  Я об этом рассуждал несколько раз. Поклонники «Оргии праведников», наверное, меня порвут, если я в очередной раз скажу. Но иначе не объяснишь. Всякий мистик в конечном счёте сталкивается с тем, что начинает не понимать и недоумевать от явления смерти. В тот момент, когда становится понятно, что форма и дух – это одно, что тело есть душа, ты начинаешь осознавать неестественность смерти. Как можно одно от другого оторвать? Это одно и то же.