Газета Завтра 17 (1169 2016)

- Острое любопытство ко мне. Так? Так. Мой редкий дар слышать  безмолвствующих включил ваше воображение. И у вас возникло подозрение: сей  человек может знать то, что неведомо вам. Стало быть, вы очень даже не прочь и  впредь внимать изречённому мной. Правильно? Да. Мне же такой ваш настрой симпатичен: я уже истосковался здесь по пытливым слушателям, поскольку нужно иногда вдоволь выговориться. Чтоб почувствовать опустошение, за которым следует обновление – прилив свежей энергии и чистой безмятежности.

Жестом Стюарт пригласил пройтись. С солнцепёка у стен храма мы переместились в тень сосен. И он продолжил:

- Чем я перво-наперво подхожу вашему интересу к новизне в привычном вам круге познания? Тем, что являюсь британцем, не связанным стереотипами современного Альбиона. Вы, бывая в столице и в провинциях Англии, каждый раз пытались её понять и составили о ней своё представление. Но оно у вас абсолютно фальшивое, потому что формировалось в общении, я уверен, с типичными британцами. А они – сплошь и рядом самодовольные индюки. Типичный природный англичанин наших дней не сожалеет, что экономическое, военное и политическое первенство Великобритании в мире безвозвратно в былом. И нисколько не скорбит, что живёт лишь в осколке империи, над которой не заходило солнце. А почему он не сожалеет и не скорбит?

Да потому, что его распирает от гордости за нынешнее лидерство Англии в мировом рейтинге так называемой мягкой силы. Ему сладко думать: у нас в стране самое эталонное и комфортное жизнеустройство, мы самые привлекательные для прочих народов и можем влиять на них своим обаянием. Это, как говорят индусы, - майя. То есть иллюзия. Но подданным нашей королевы нравиться в ней пребывать. Они сами веруют в свою несокрушимую мягкую силу и иностранцев в ней убеждают. А погружение в иллюзию всегда чревато национальной деградацией. Но вы её признаков в Англии, конечно же, не заметили?

Фразу Шекспира «какая-то в державе датской гниль» мне в его отечестве ничто не навеивало. 

- И примеры вопиющего британского самодовольства вас не коробили? 

- В бытовом общении – нет. 

- Но мой тезис о заражении Альбиона вирусом самодовольства вы согласны принять на веру?

- Да. Из-за случая, невзначай мной спровоцированного.

- Можете рассказать об этом казусе?

- Дело было в штаб-квартире Би-Би-Си в Лондоне, куда меня направили поучиться кое-чему прикладному. Один из семинаров там вёл топ-менеджер глобальной информационной службы. Он повествовал о раскручивании на телевидении брендов в экономике, а мне вздумалось перемолвиться с ним о политических деяниях его службы. В разговор о них я вступил, опершись на лауреата Нобелевской премии по литературе Михаила Шолохова. Он некогда, опровергая мнение западных коллег, что писатели в СССР слагают книги по указке Коммунистической партии, возвестил: «Каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу». Процитировав Шолохова, я напомнил топ-менеджеру: репортеры Би-Би-Си дружно сеяли ненависть к признанным ООН режимам в Ираке, Ливии, Египте и восхваляли насильственное свержение их законных правителей: Саддама Хусейна, Муаммара Каддафи, Хосни Мубарака. А затем попросил прояснить мне: что обеспечило репортёрам такую тотальную солидарность? Каждый из них вещал, вероятно, по указке собственного сердца, а все их сердца – не принадлежали ли они тому, кто устанавливает им сумму жалования? 

Топ-менеджер с доброй, приязненной улыбкой воспринял шолоховский афоризм, а его корявым перефразированием в моих устах не раздосадовался. Мне был дан спокойный, ладно скроенный ответ:

- Журналисты Би-Би-Си уважают законы той страны, в которую они командированы. Даже если в ней деспотический строй. Но уважается ими и естественное право граждан любой страны на избавление от диктатуры отдельной личности и установление демократии. Поэтому в конфликтах на Ближнем Востоке наши репортёры неизменно были на стороне не властителей, а народов. В штате Би-Би-Си нет тех, кто не привержен демократическим ценностям. И к содействию в их утверждении – где бы то ни было – никого из нас не надо стимулировать денежными выплатами. Быть сообща с противниками диктаторов – наш профессиональный и моральный долг. 

Заключительное суждение топ-менеджера я произнёс почти по слогам, чтоб из него сразу сунуть вопрос Стюарту:

- Если постулат о таком двойном долге разделяют многие на Би-Би-Си, если многие там уверены, что исповедуемые ими ценности жаждут с их подмогой воплотить в свою жизнь все разномастные племена Пустынь и Саванн, то не пришлось ли мне столкнуться с проявлением того самого английского самодовольства, о котором вы говорили? 

Шевелюра Стюарта снова заходила слева направо: