Газета Завтра 18 (1170 2016)

Всё это было бы очень смешным анекдотом, если бы эти деньги фирма Чубайса "Нанорога и нанокопыта" вытаскивала из воздуха. Но она их тащит из бюджета страны, и ради того, чтобы она могла получать "свои" миллиарды, у нас уничтожаются школы, закрываются больницы, у нас детям нечего есть — потому что у нас "нехватка бюджетных средств". Конечно, "нехватка" — и не потому, что Запад ввёл против нас санкции и нефть подешевела, а потому, что у нашего правительства два приоритета: накормить Чубайсов и вывести деньги за границу. Правительство, если судить по его бюджетной политике, считает своей главной задачей сделать так, чтобы в стране оставалось как можно меньше российских денег, а у тех государств, которые ведут против нас "гибридную войну" на уничтожение, у США и их сателлитов по ЕС и НАТО, было наших денег как можно больше.

Вице-премьер Дворкович даже сказал как-то: Россия должна платить за финансовую стабильность США. О больных детях и о детях, которые недоедают, правительство Медведева не говорит. Им Россия ничего не должна. Россия должна платить за финансовую стабильность США. И Россия должна платить, с точки зрения правительства Медведева, за таких людей, как Чубайс. Они — наше национальное достояние. И с их головы не должен упасть ни один волос, сколько бы они ни вытащили миллиардов из госбюджета. Каждая минута нахождения этих людей в должности означает не просто миллиарды, перекачанные в карманы наших врагов за рубежом и в карманы людей типа Чубайса здесь. Каждая минута, проведённая этими людьми во власти, с моей точки зрения, означает смерть российских граждан. В том числе — детей и стариков.

Староверы и комиссары

Алексей Пыжиков

Философия истории православный социализм старообрядчество Общество

о происхождении русского социализма - старообрядческий «след»

Попытки разобраться в истоках социализма, сыгравшего судьбоносную роль в нашей истории, не прекращаются как в отечественной, так и в зарубежной науке. Почему русский народ оказался так восприимчив к пропаганде социалистических идей? — этот вопрос волновал не одно поколение исследователей. Среди специалистов популярностью пользуется тезис о том, что социализм в его марксистском облике представляет собой "инородное тело", занесённое на наши просторы с Запада. Причём российские интеллектуальные круги не внесли заметного вклада в "рождение" социалистической доктрины, выступая по большей части ретрансляторами наработок европейских мыслителей (Сен-Симона, Фурье, Маркса и т.д.).

Народные слои с трудом воспринимали обращённые к ним пламенные призывы. Тем не менее, несмотря на такие итоги, никто не ставил под сомнение жажду русских людей к справедливости, к солидарности, то есть ко всему тому, что поднимала на щит социалистическая теория. Становилось понятным, что эти базовые принципы устройства жизни возникли не как следствие "просветления" масс, познакомившихся с определёнными теоретическими установками, а представляли собой глубинное явление, отражавшее исторический генезис народа.

Заметим, первым, кто буквально нащупал эту истину, стали не отечественные интеллектуалы, а российский император Николай I. Вступив на престол под залпы восстания декабристов, он постоянно был озабочен выявлением всего, что несло угрозу самодержавному правлению. В частности, его тревожила популярность европейских социалистов, набравшая силу на Западе. Уже в 1830-х годах под эгидой МВД снаряжались специальные экспедиции в различные регионы страны. Перед ними ставилась задача выявить влияние посторонних личностей, особенно внешних врагов государства с их "якобинскими воззрениями".

Одна из таких известных нам по документам поездок состоялась в 1838 году, когда майор III отделения А. Васильев посетил около двадцати губерний. Однако судя по материалам, он не смог обнаружить какого-либо иностранного следа, зато чиновник чётко указал на другой источник смуты, вызвавший у него самое серьёзное беспокойство. Васильев повёл речь о староверии, влияние которого в народных низах оказалось весьма значительным. В его донесениях с тревогой оценивалась неблагонадёжность раскола, где крайние формы сопротивления (открытый бунт, самосожжения и т.п.), конечно, уходят в прошлое, но повсюду продолжает "тлиться дух дерзновеннейшего отвержения власти царя и гражданских законов". Наиболее зримо, по его наблюдениям, это ощущалось в Москве, где настрой на неповиновение лучше, чем в других местах, замаскирован религиозностью.