Газета Завтра 198 (37 1997)

9 сентября — По данным Ассоциации промстройбанков “Россия”, в первой половине 1997 г. суммарная кредиторская задолженность предприятий перед промстройбанками превысила ВВП.

12 сентябре — Правительство представило инвестиционную программу на период до 2000 года. Программа включает и “бюджет развития” в объеме 16 трлн.р. на 1998 г.

Призрак бродит по России, призрак экономического роста. Бродит уже два года. Два года он маячит перед правительственными экспертами, и те, неизменно принимая его абсолютно всерьез, включают в годовые бюджетные и производственные планы. Увы, до сих пор это ему не помогло материализоваться. А недавно его видел г-н председатель Госкомстата, который поспешил поделиться открытием с министром экономики, — пока на всякий случай решено отнести это видение на погрешности отечественной статистики. Но тем не менее, в Бюджет-98 снова заложили двухпроцентный рост. Многие серьезные эксперты и на этот раз не верят. Но тема экономического роста обсуждается уже так долго и страстно, что, не став еще экономическим фактом, уже оказалась вполне ощутимой политической реальностью. Во всяком случае политический дележ ожидаемого роста идет уже полным ходом.

Политика начинается там, где можно обозначить различие позиций по вопросу, который договорились считать важным. Политическое противостояние по критерию “наличие роста или его отсутствие” сегодня стало слишком призрачным и неперспективным. А это нехорошо, ибо сейчас закладываются основы для политического размежевания на несколько лет вперед — до президентских выборов. Поэтому политическая риторика начинает развертываться вокруг вопроса о качестве роста, о его типе.

По сути, речь идет о двух вариантах роста — условно говоря, “бразильском” и “южнокорейском”. И там, и там в середине 60-х годов военные сменили коррумпированный гражданский режим, потерявший способность контролировать социальную обстановку. Они начали жесткую фискальную политику, ограничили заработную плату, разогнали профсоюзы, и на этом добились международной конкурентоспособности экспорта и соответственного быстрого роста экспортоспособных производств.

В Бразилии был сделан упор на иностранные инвестиции в сырьевые отрасли. Рост начался, но социальные издержки были предельными: 40% населения оказалось охвачено безработицей, при росте производительности труда в промышленности в 9 раз заработная плата выросла лишь в 4 раза. Но самое главное, на этом пути так и не удалось избежать жесточайшего кризиса внешней задолженности, который до сих пор не преодолен.

Корейский путь, путь “азиатских тигров”, тоже пролег через военную диктатуру и жесткий антирабочий прессинг. Но, в отличие от Бразилии, в основу роста была положена активная промышленная политика. Социальные издержки были сравнимы с бразильскими, но результат диаметрально противоположен: неудержимая экспортная экспансия, положительное сальдо внешней торговли и высокая инвестиционная привлекательность — в кратчайшие сроки в этих бедных странах выросли, по выражению известного исследователя, “финансовые баобабы”. На этом пути есть свои рифы, что стало ясно, в частности, в свете последних событий на финансовых рынках стран Юго-Восточной Азии, и тем не менее нам, по крайней мере, есть из чего выбирать. (Как известно, главный правительственный теоретик Е.Ясин еще в 1995 г., в бытность министром экономики, сделал выбор в пользу латино-американского варианта, и позиция эта, судя по всему, осталась неизменной).

Очевидно, в предстоящие три года будет идти политическая и социальная обкатка названных вариантов, а президентские выборы подведут черту. Впрочем, не исключено, что демократические институты не протянут три года, что они успеют “протухнуть” в обстановке коррупции и криминализации властных структур. Тогда все завершится диктатурой, “как в нормальной слаборазвитой стране”. Но это будет завтра, а сегодня идет разведение политических линий и фигур относительно будущего гипотетического выбора.

Первыми в этой ведомости отметились Чубайс и Черномырдин.

Чубайс публично объявил, что промышленная политика пока правительству не по карману, и посоветовал не рассчитывать на рост прямых инвестиций в реальный сектор экономики в 1998 г. Ему должно предшествовать стимулирование платежеспособного спроса через увеличение денежной массы и ограничение импорта. Инвестиции пойдут на рубеже 1998-99 гг., вслед за началом экономического роста.

Черномырдин в ответ встал в позицию государственного романтизма, заявив, что инвестиции должны идти впереди или параллельно с экономическим ростом (“экономический рост и инвестиции — близнецы-братья”), пробивая для него перспективное русло.