Газета Завтра 20 (1224 2017)

Пылающее слово Пушкина, подхваченное государственной, а с 1937-го года правильно говорить — державной волей, озарило все самые отдалённые и тёмные уголки огромного пространства нашего русского континента. Как пишет современный исследователь: "Имя Пушкина неслось из всех громкоговорителей и граммофонов, с украшенных портретами улиц и площадей, с плакатов и открыток, красных уголков и фабричных собраний страны… Буквально в каждой школе, на фабрике, заводе, в колхозном и совхозном клубе необъятной страны шли типовые выставки о Пушкине".

К 1937 году сочинения Пушкина были переведены на все языки союзных республик, а также на ассирийский, бурятский, греческий, еврейский, коми-зырянский, монгольский, нанайский, немецкий, польский, удмуртский, цыганский, чукотский, чувашский и якутский…

Общий объём пушкинских изданий превысил 14 млн экземпляров. По всей стране — стихийно и не очень — стали появляться общества и клубы пушкинистов. Пушкинский дух снизошёл на огромный советский народ, зарядил его своей золотой "солнечной энергией".

Знаменитый памятник Пушкину на Тверском бульваре в Москве был отреставрирован и украшен подлинными строками Пушкина. Вместо бессильной замены, придуманной Жуковским — "что прелестью живой стихов я был полезен" — воспылали разящие пушкинские слова: "И в мой жестокий век восславил я свободу!".

В Ленинграде, Киеве, Минске, Тбилиси, Ереване были установлены памятники и бюсты Пушкина. Именем Пушкина по всему СССР назывались школы и улицы, посёлки и библиотеки. Советские художники, писатели, композиторы и театралы включились в процесс возрождения пушкинского наследия. Появились новые картины, пьесы, спектакли и симфонии, связанные с именем Пушкина.

В память о скорбном дне русской культуры 8 февраля 1937-го на Чёрной речке в Ленинграде был открыт огромный гранитный обелиск. В сельцо Михайловское, в усадьбу Пушкина, превращённую в музей-заповедник, со всей страны потянулся великий поток почитателей и обожателей поэта…

Так трепетно и восхищённо память о гении Пушкина мы берегли не всегда. После смерти поэта в 1837 году поместьем стал управлять приказчик. В 1856 году приехавший в Михайловское академик Розберг писал: "Господский дом в Михайловском, где написан "Борис Годунов", где сложилась большая часть неподражаемых глав "Онегина", где родились очаровательные звуки, нашедшие отголоски во всех концах обширного нашего Отечества, представляет вид печальной развалины; он деревянный, крыша и отчасти потолки обвалились, крыльцо распалось, стёкла насквозь пробиты; дождь льётся в комнаты и ветер в них завывает; всё кругом заглохло, одичало; двор и сад забиты крапивой, древняя еловая аллея, примыкающая к воротам, заросла… унылая грусть стесняет сердце при виде этих опустелых мест…"

Соседка Пушкина, обитательница Тригорского Мария Ивановна Осипова о последующей перестройке усадьбы в 1866 году писала: "Наконец, в последние годы исчез и дом поэта: его продали за бесценок на своз, а вместо него выстроен новый, крайне безвкусный домишко — совершенно по иному плану, нежели как был расположен прежний домик. Этот новый дом я и видеть-то не хочу, так мне досадно, что не сбережён, как бы везде это сделали за границей, не сбережён домик великого поэта".

В 1907 году этот "домишко" сгорел. Через четыре года усадьбу отстроили заново, воссоздав первоначальный пушкинский облик строения. Здесь собирались устроить колонию для престарелых писателей и учителей, но план этот в полной мере осуществить не удалось.

Об отношении в те годы местных жителей к пушкинской усадьбе писала первый экскурсовод по пушкинским местам Починковская: "И мужики постоянно грозятся, что придут в село с топорами и вилами, что вся земля, и лес, и усадьба — всё ихнее. "Лет через десять ничего здесь не останется", — говорил мне соседний, бугровский мужик, в ответ на мои пояснения, в чём "всероссийское" значенье села Михайловского и почему надо хранить его в полной неприкосновенности. "Слыхали мы, что все бумаги про нашу землю и волю — при ём, в гроб к нему господа положили" — это я лично слышала от крестьян бывших пушкинских". Неудивительно, что в период новой Смуты в 1918-м году усадьба Пушкина в Святых Горах была разграблена крестьянами и сожжена дотла.

Похожая история произошла и с квартирой Пушкина на Мойке, где поэт жил последние годы, куда его, истекающего кровью, привезли после роковой дуэли. После кончины Александра Сергеевича Наталья Николаевна вынуждена была уехать из Петербурга с детьми. Остаться на съёмной квартире, где умер её муж у неё не было ни средств, ни моральных сил. Перед смертью Пушкин сказал ей: "Поезжай в деревню, носи по мне траур два года, а потом выходи замуж. Постарайся, чтобы о тебе забыли". Наталья Николаевна так и сделала. Уехала в родительское имение Полотняный завод, а в квартире хозяева провели ремонт и продолжили её сдавать.