Газета Завтра 206 (45 1997)

А роль обычного права далеко не так проста. Она совсем не сводится к архаике фольклорно-обрядового характера. Дело в том, что любая система традиционных норм обязательно иерархична, и в каждой такой системе высшими, “главными” нормами, удерживающими на себе всю “нормативную пирамиду”, оказываются те, что относятся к жизни и смерти. То есть к сохранению жизни (право ее лишить), отношению к покойным (жизни предков), и к воспроизводству жизни (брак, сексуальная сфера, отношение к детям). Именно здесь, как знает любой этнолог, наибольшая насыщенность ритуалами и обрядами, именно здесь - самая строгая система табу.

И именно здесь любое крупное вмешательство в сферу норм, пусть даже и кажущихся на первый взгляд безнадежно устаревшими и бессмысленными, приводит к обрушению ВСЕЙ нормативной пирамиды обычного права вообще. А тогда - никакая, пусть даже самая изощренная и юридически безукоризненная, государственная правовая система не поможет. А помогает - либо восстановление накаленного идеократического права (“Святейшая инквизиция”, шариат в Иране и его попытка в Чечне), либо воспитание масс несколькими веками показательного применения жесткого полицейского надзора (Англия, Германия), либо тотальная свирепость всепроникающей диктатуры власти (неоднократно - средневековый Китай, ряд латиноамериканских диктатур, да и, скажем откровенно, Советская Россия первых десятилетий). Либо - первое, второе и третье вместе.

Кто сомневается - пусть послушает американских криминологов, благославляющих Бога за то, что большинство этнорасовых общин США создают свои гетто и сохраняют в них основные элементы обычного права. И признающих, что иначе “самая совершенная в мире” полицейская система США оказалась бы бессильна перед преступностью.

Возвращаясь к родным российским пенатам, заметим, что перестройка и особенно постперестройка последовательно наносят удары сначала по идеократическому праву (оплевывание коммунистических идеалов и одновременно “изобличение” Церкви в сотрудничестве с “государством-антихристом” и КГБ), а затем именно и прежде всего по главным сферам “обычной” нормативности. Жизнь, смерть, насилие, отношение к покойным (вспомним хоть фильм Абуладзе “Покаяние”), сексуальность - удары наносятся именно по тем смысловым зонам “обычной” нормы, которые удерживают нормативную пирамиду. Но после “снятия” норм в этой сфере - если оно, не дай Бог, действительно и массово произойдет - мы очень скоро увидим, что такое общество вовсе без нормативных тормозов, и что имел в виду классик под словами “ВСЕ позволено”.

В этом смысле парламентская борьба вокруг законов о свободе совести или о репродуктивных правах граждан (и вообще об “особенных” правах меньшинств и о законодательном расширении нормативного пространства) - тревожит как прецедент. Любой закон такого типа - это, если разобраться в сути, законодательная защита вненормативности (нормативного плюрализма) от ведущей арьергардные бои нормативности, публичная легитимация такого плюрализма как общественно предпочтительного.

Совсем не случайно Ватикан и Ислам на Каирской конференции по народонаселению в 1994г. так жестко и непримиримо боролись против внесения в декларации ООН заявлений о благожелательном отношении к контрацепции и абортам, против любых попыток объявить “условными и необязательными” семейные связи. Вовсе не случайно Патриархия так настойчиво призывала НТВ отказаться от показа скандального фильма Скорцезе “Последнее искушение Христа”. Иерархи Церкви лучше, чем кто-либо другой, понимают, что религия всегда базируется на устойчивой идеократической нормативности, и знают, сколь быстро ее ослабление превращает Веру лишь в маску или моду.

Отечественные элиты, сегодня занимающиеся расширением нормативного пространства в России, попадают в ту же ловушку, в которой оказались (и из которой сегодня пытаются выбраться) США. А ловушка - в том, что попытки тезисом “политкорректности” сломать отчуждение между этнорасовыми группами, привели в тому, что отчуждение просто ушло вглубь, в “бытовой” расизм, но вызвало к жизни законодательное расширение “политкорректности” на геев и лесбиянок (пока) и появление уже довольно массовых представлений о том, например, что педофилия - не аномия, а просто особенная “нормальная” сексуальная ориентация.

Но заодно такая “неожиданная” победа “политкорректности” привела и к новому явлению, которому в тех же США предрекают будущее. Состоятельные родители стремятся жить в округах, где законодательно закрыты телепрограммы, транслирующие продукцию со сценами насилия и сексуальной пропагандой, и стараются отдать своих детей в школы, руководство которых исповедует “пуританскую” педагогику. Многие штаты уже ввели в свое законодательство соответствующие ограничения, а в Конгрессе готовят законопроект о кардинальном пересмотре в “пуританском духе” школьных программ.