Газета Завтра 211 (50 1997)

Когда я занялся работой над этим изданием, а на дворе были уже ельцинские “реформы”, то оказалось, что в Москве существует будто бы всего один экземпляр гарвардских томов - у одного из ведущих “прорабов перестройки”, и доступа к ним нет. Но - не имей сто рублей… Да и нет таких крепостей, которые нельзя было бы взять, разумно сочетая приемы осады и штурма. С помощью друзей удалось вытащить эти тома на свет и скопировать. Это оказался необходимый справочный материал - и не более того. Достаточно отметить, что московское издание поплнилось более чем полусотней документов, не говоря уже о существенно ином подходе ко всему этому материалу.

Эффект монументальности и вечности, на который был рассчитан, в частности “Краткий курс истории ВКП(б)”, здесь абсолютно снят. Дело в том, что “Краткий курс” - все же плод коллективного труда, тщательно отредактированный Сталиным. Поэтому я не счел возможным помещать его среди собственно сталинских сочинений. Целью моей работы - не скрою, работы тяжелой, но увлекательной, а потому и необременительной - было воссоздание реального, а не мифологического облика Иосифа Виссарионовича Сталина, потому что он при жизни был бесконечно далек от созданных усилиями всяческой пропаганды расхожих монументов и карикатур. В том, что многие склонны сейчас считать его великим, нет моей заслуги или вины. Я не считаю себя ни сталинистом, ни антисталинистом. Надеюсь, что функциям объективного, научно выверенного источника для дальнейшего осмысления личности Сталина это издание удовлетворит в достаточной степени. А большего мне, собственно, и не требуется.

В.В. Я помню конец 70-х годов, когда портрет Сталина красовался на ветровом стекле каждого второго грузовика. Я помню конец 80-х годов, когда говорить о Сталине иначе, нежели о властолюбивом и кровожадном маньяке, растерзавшем страну, уничтожившем цвет ее населения,- считалось признаком “сталинизма”, какого-то извращения психики. Эти приливы и отливы в отношении к образу Сталина, эти колебания социально-психологической доминанты различных послесталинских периодов отечественной истории доказывают лишь то, что Сталин по-прежнему является фигурой знаковой, символической для нашего общества. В чем, по-вашему, заключаются причины этого символизма, и что символизирует Сталин сейчас, в декабре 1997-го от Рождества Христова года…

Р.К. Русский народ сегодня чрезвычайно унижен и все больше вгоняется в комплекс неполноценности. Налицо непрерывная деградация социального статуса людей и международного статуса государства. И это происходит по- тому, что все правители последних сорока с лишним лет занимались тем, что только использовали сталинские ресурсы, сталинские заделы. Сегодня эта кладовая близка к исчерпанию. И естественно, что память людей - даже бессознательно - обращается к тому времени, когда ситуация развивалась в ином, прямо противоположном, направлении. Ведь все величайшие достижения русского народа в этом веке: от создания современной индустриальной базы, культурного преображения и прорывов в науке, победы в Великой Отечественной войне и вплоть до выхода в космос,- так или иначе связаны с именем Сталина.

Ничего другого, более близкого и понятного для огромных масс людей, в нашей истории пока не существует. Ведь Ленина, а он тут бесспорный родоначальник, понять, даже нынешней “элите”, гораздо сложнее - это совершенно иной мир, иная культура, чем те, которые воплощены в сталинской эпохе. Если угодно, мир Ленина связан с двухвековым развитием русской интеллигенции, с двухвековым развитием рабочего класса, особенно питерского, выработавшего в себе точное классовое сознание. А мир Сталина, при всем его неоспоримом на сегодня значении,- это мир вчерашнего крестьянина и провинциала, вынесенного на вершину исторического творчества. Здесь больше традиционности, представлений об устоях, о власти и государстве, приспособленных к насущным задачам общественного развития, чем заранее выработанного теоретического взгляда, предвидения того, как будет двигаться дело. Причем это в большей мере относится даже к сталинскому окружению, к тогдашнему состоянию партии, чем к Сталину лично.

По множеству заслуживающих доверия свидетельств и оценок, Сталин чрезвычайно серьезно изучал все проблемы, по которым высказывался публично. К примеру, одним из упреков Хрущева Сталину была известная работа последнего “Марксизм и вопросы языкознания” - дескать, куда только ни залезал “отец всех народов” и “корифей всех наук”. Между тем, видные специалисты-языковеды, с которыми мне пришлось беседовать в последнее время, указывают лишь на одно серьезное несоответствие этой работы современным представлениям о языке: Сталин назвал основой русского литературного языка не московское, как считается сегодня, а орловско-курское наречие. Во всем остальном она, по их мнению, сохраняет научное значение.