Газета Завтра 217 (56 1998)

С ЭТИМИ СЛОВАМИ он исчез на кухне. Когда же вскоре вернулся, неся в руках аппетитно дымившуюся и пахнувшую пряностями кастрюлю, наполненную лангустами, в гостиной никого не было. Он недоуменно огляделся и тут заметил на ближнем к нему столике лист бумаги. Нахмурившись, он поставил кастрюлю на пол, взял лист, стал читать: “Милый Борис Андреевич! Извините, что ушла по-английски. Меня саму коробит любое проявление хамства, пусть даже скрытого под джентльменской вуалью. Но я ни жестом, ни словом, ни взглядом не хочу испортить трогательно рыцарского, светлого вечера. Свидание с радостью ныне более хрупко, чем старинный фарфор Китая. Ася”. Борис Андреевич прочитал записку дважды. Усевшись на диван, он откинулся на спинку, закрыл глаза. Давно не испытанная жаркая, приятная истома вдруг охватила все его существо. “Свидание с радостью, - бились в его сознании слова. - Свидание с радостью. Эх, видно, с возрастом истончается, исчезает одно из главных человеческих украшений - нежность, инкрустированная добротой. А уходят нежность и доброта - и обнажается в человеке зверь. И никаким эссе его не прикроешь. И почему только не дал ты мне детей, Господи? Кого-нибудь, ждущего моей нежности и доброты…”

ШАГИ

УМИРОТВОРЕННАЯ АТМОСФЕРА царила в Московском Малом манеже на открытии выставки великорусских и белорусских живописцев. Многочисленные виды и образы природы, а также церковной архитектуры навевали на зрителя чуть заметную грусть - тоску об ушедшем…

По мнению большинства экспертов, белорусская сторона была не достаточно полно представлена на выставке. Впрочем, отсутствие громких белорусских фамилий компенсировалось с лихвой наличием здесь работ таких московских асов реалистической школы, как, например, Виктор Иванов или Николай Забелин.

Среди гостей, пожаловавших на открытие, были артист Эсамбаев и депутат Зюганов. Оба очень мило говорили о русско-белорусской дружбе. Самую яркую речь, по мнению многих, произнес уважаемый профессор, автор “Завтра” Виталий Манин. Он, в контексте той же темы объединения двух народов, остроумно сравнил президента РФ с пастором Шлагом (из фильма “Семнадцать мгновений весны”) - последнего с трудом поставили на лыжи и с тревогой пустили в сторону швейцарской границы… Дойдет ли?

Организаторами выставки выступили Комитет русско-славянского искусства, Московская мэрия и Министерство культуры Белоруссии.

По словам главной вдохновительницы данного культурно-политического мероприятия искусствоведа Валентины Жиленковой, эта выставка, с большой долей вероятности, отправится в Минск. Однако случится это летом, ближе к 3 июля - Дню независимости братской республики.

Московская экспозиция просуществует до 12 февраля.

ПОД БАЛКАМИ старых и удивительно красивых деревянных перекрытий Большого манежа вольно раскинулась выставка художников-концептуалистов, традиционно причисляющих себя к авангарду. Впрочем, данная экспозиция не содержала в себе ничего передового - налицо были попытки создания дизайн-конструкций из подножного материала. Причем в большинстве случаев (очевидно, из-за недостатка культуры) дело кончалось уходом в агрессивную архаику. Исключение представляли лишь несколько авторов, среди которых и художник Гашунин - человек, в хорошем смысле помешанный на техники, - среди “деятелей искусства” ныне редкое, а потому драгоценное качество.

РУХНУЛА “СТОЛИЦА” - журнал для сытых и вполне закомплексованных московских переростков. Факт невостребованности (убыточности) данного издания вселяет надежду в то, что дух инфантилизма и провинциализма не вполне завладел населением одного из самых крупных мировых городов. Ребята, корчившие рожицы со страниц этого журнала, пусть теперь выпячивают свою идейную несостоятельность исключительно друг перед другом, не вынося свой школьный дешевый нигилизм на суд - в массе своей сурового - русского населения.

150-ЛЕТИЕ СУРИКОВА - подлинного гения национального искусства - не было отмечено ни столичными СМИ, ни чиновниками Минкульта. Василий Иванович Суриков - выходец из суровой Сибири, несомненно, обладал тем чувством истории, которое дается вовсе не в процессе изучения научных трактатов, но является врожденным свойством живой души, что позволяет говорить, скорее, о ясновидении художника.

Благоговейное удивление перед лицом многообразной и поразительно яркой фактурой окружающего мира указывало на причастность художника к категории творческой элиты человечества. Как-то раз автор “Утра стрелецкой казни”, увидав обычную телегу, запачканную дорожной грязью, остолбенел - лицо его выражало восторг. По словам живописца, он тогда “каждому колесу готов был поклониться”. Что это, по-вашему, если не ЛЮБОВЬ? И как без этого огня вообще возможно заниматься каким-либо творчеством?