Газета Завтра 236 (75 1998)

Собственно, и в 70-е, и в 80-е, и в нынешние, совсем уж позорные годы, Игорь Ростиславович отстаивает одни и те же национальные интересы своей страны и своего народа. Он не был ни красным, ни белым, он чувствует себя русским патриотом, и другим быть не хочет.

Когда-то в начале 80-х, во время новой волны гонений на все русское, андроповской теории искоренения “русизма” среди интеллигенции, был вновь арестован известный писатель, давний друг и единомышленник Шафаревича Леонид Бородин. Он позднее рассказывал: “Маленькая деталь. В 1983 году следователь, который вел мое дело, в заключительном своем слове при подписании 201-й статьи говорил мне, что еще не поздно раскаяться, и прочее, и прочее… И добавил: имейте в виду, все кончено… Будем сажать. Я могу вам сказать, кто следующий - Шафаревич”.

Сейчас вся дружная команда из 5-го управления КГБ, искоренявшая “русизм” по команде Андропова, работает у одного из лидеров Всемирного еврейского конгресса - банкира Гусинского, готовит новые программы по искоренению “русизма”. Филипп Бобков по-прежнему прислуживает властям, а русский патриот Игорь Шафаревич по-прежнему на защите добра и нравственности.

Интересно, почему с давних пор именно математическая школа в России отличается высоким патриотизмом? От великого математика Понтрягина до его не менее одаренного сподвижника Шафаревича… Почему почти нет такого патриотического накала в физике?

МОЖЕТ БЫТЬ, потому что настоящая математика близка поэзии? А поэзия всегда национальна. Истинная поэзия всегда народна. Не случайно Игорь Ростиславович так любит стихи.

Когда-то давным-давно Игорь Шафаревич был вундеркиндом. В семнадцать лет он уже закончил Московский университет, в девятнадцать - уже защитил диссертацию. В двадцать лет стал преподавателем математики в родном университете и с удовольствием занимался со студентами до тех пор, пока его не выгнали из МГУ за излишний для того времени “русизм”. Но еще молодым он успел получить дюжину разных премий, включая Ленинскую, и стать членом-корресподентом Академии наук. Зато ждать полного академика ему пришлось целых тридцать пять лет… Вмешалась политика. За сборник “Из-под глыб” его хотели выставить из советской Академии, а за “Русофобию” желали изъять уже демократы из американской Академии.

Удивительный народ все же эти ученые. Математические заслуги Шафаревича неоспоримы нигде, их и сейчас признают, значит, все разнообразные репрессии исключительно по идеологическим мотивам. Где же пресловутые права человека?

Историей Игорь Ростиславович увлекся почти одновременно с математикой. Он и в ней видел свою системность, свою математическую красоту. Как вспоминает Шафаревич, даже раздумывал - не стать ли историком. Но, кроме прочих причин, понимал большую скованность историка тех лет, отсутствие свободы исторической мысли. Вот этой свободой первых своих философско-исторических работ - о социализме, о музыке Шостаковича, о национальном вопросе в СССР, да еще в национально-русском преломлении, блестящий математик вызвал огонь на себя. Как рассказывал мне Игорь Ростиславович, он никогда не посягал на саму государственность, наоборот, всегда был сторонником сильного государства в России, этим и тогда, в 70-е-80-е годы, отличался от бесчисленных диссидентских русофобских работ. Он изначально чувствовал их чужесть для себя. Но своим поведением, смелостью, почти не существующей в академической среде, он добился уважения в кругах, близких академику Сахарову. Тогда же его охотно прославляли в западной печати, ставили рядом с Солженицыным. Те же американские академики считали честью принять его в свои ряды…

Первый вызов элитный вундеркинд сделал, когда со своих лауреатских, академических престижных высот осмелился заговорить честным русским голосом… И он был прав. Ведь эта ложь и лицемерие брежневского времени, это двуличие брежневской партийно-торговой элиты и привели в конце 80-х к краху и режима, и государства, и экономики, и науки.

Второй вызов, может быть, даже более могущественным международным силам, Игорь Шафаревич сделал, когда со своих всемирно признанных высот не просто ученого, но и инакомыслящего правозащитника, соратника Солженицына и Сахарова, генерала Григоренко и Максимова, позволил себе сначала написать, а потом и опубликовать в патриотическом журнале “Вече”, выходящем в Мюнхене под руководством национального русского журналиста Олега Красовского, свою знаменитую, ставшую ныне классической “Русофобию”. Это не просто горячая публицистика, не просто актуальная тема, это системный анализ тотальной борьбы с русским народом внутри России.