Газета Завтра 236 (75 1998)

“Русофобия” Игоря Шафаревича породила позже сотни новых работ, развивающих эту тему. Ею восторгались Татьяна Глушкова и Станислав Куняев, Илья Глазунов и Геннадий Шиманов, Георгий Свиридов и Татьяна Доронина. Пусть иные позже охладили свои восторги и, подобно Глушковой, превратились в оппонентов Шафаревича, но и ее поздняя публицистика происходит из “Русофобии”. Как говаривали, все мы вышли из гоголевской “Шинели”. Так и патриотика последнего десятилетия опирается на классический труд Шафаревича. Вначале ее не сразу принял даже Олег Красовский. Ознакомившись, иные именитые друзья советовали вообще при жизни “Русофобию” не печатать. Обкарнали “Русофобию” и в первом варианте в “Нашем современнике”. Так жгла эта книга, так казалась невозможной к печати при любых условиях.

НАЧАЛСЯ НОВЫЙ этап жизни русского ученого, бесстрашного исследователя. С математической выверенностью Игорь Ростиславович описал процессы глобальной борьбы с русской православной цивилизацией во все исторические эпохи - как в царское, так и советское, а теперь уже и в антисоветское время.

Я прочитал “Русофобию” еще в наборе, когда гостил в Германии у Олега Красовского. До этого я уже читал и его “Социализм как явление мировой истории”, и сборник “Из-под глыб”, в котором главными были статьи Шафаревича и Солженицына. И вдруг я увидел совсем нового для себя национального мыслителя. Он смело перешагнул ту планку, у которой остановился его былой друг Солженицын. Он бросил вызов мировой закулисе.

Поток оскорблений в адрес всемирно известного математика захлестнул абсолютно все так называемые демократические издания не только в России, но и во всем так называемом демократической мире. Это был на самом деле всемирный резонанс. Думаю, нет у демократов того самого черного списка, в котором бы теперь на века рядом с Достоевским и Розановым не стояла фамилия Игоря Шафаревича.

С другой стороны, трудно оценить, насколько эта работа подняла русский дух у миллионов наших соотечественников, сколько молодых талантов почувствовало себя русскими, как легче стало другим русским писателям, публицистам, историкам танцевать от этой печки Шафаревича.

Я думаю, следы “Русофобии” есть и в только что изданной книге Солженицына “Россия в обвале”, и в “Распятой России” Глазунова, и в работах Дугина. Пусть ее сейчас уже и оспаривают сами патриоты, и развивают, и уточняют. Это тот явный пример, когда сначала от ужаса и откровения рот открывают, а трусливые залезают под кровать, затем все признают ее безусловную значимость, и наступает момент, когда всем кажется, что это и так все знают, и ничегошеньки нового в “Русофобии” нет.

Так, может быть, огромнейшая заслуга Игоря Ростиславовича Шафаревича и состоит в том, что о наличии русофобии в России пишут уже в “Московском комсомольце”, когда ее признают как очевидную и Солженицын, и Говорухин, и Лужков, и Зюганов… А когда враг определен, с ним легче бороться…

После “Русофобии” я и сам познакомился с Игорем Шафаревичем, помню, пришел к нему домой на Ленинский проспект, подарил свою первую книжку “Позиция”, пригласил в театр, где я тогда работал. “Русофобия” и мне в чем-то развязала руки. Она стала этапом, эпохой в духовной жизни России. Я бы поставил по значимости и влиянию на общество рядом с ней за последнее десятилетие только деятельность митрополита Иоанна и наш ранний героический период “Дня”… Три значимых вехи в национально-освободительной борьбе русского народа конца ХХ века…

И тем более поражает то, что и в обстановке травли в советское время, и в обстановке травли после “Русофобии” Игорь Ростиславович остается таким же деликатным, вежливым, спокойным, чутким человеком. Чутким и к мысли, и к книге, и к человеку. В нем есть принципиальность, но нет ортодоксальности. В нем всегда живая мысль.

Я рад, что его семидесятипятилетие дало мне повод высказать мысли о его значимости в жизни России. Может быть, юбилеи для этого и существуют. Подвести итоги, оглянуться, оценить сделанное и идти дальше, пока хватит сил, как когда-то говаривал протопоп Аввакум своей супруге: “Инда побредем…”

И цель его жизни - битва со злом, битва за Россию. Дай Бог Вам, Игорь Ростиславович, здоровья, счастья в Вашей большой семье и новых прекрасных работ как в математике, так и в публицистике. Все отлетело лишнее, все наветы улетучились, осталось искреннее уважение, почитание учеников и чувство единства в борьбе…

Я рад, что газета “День” все свои лучшие боевые годы была так тесно связана с Игорем Шафаревичем, рад, что он долгое время был членом нашей редколлегии, и немало работ было им написано специально для нашей газеты. Рад, что мы немало вместе поездили и повыступали. Рад, что судьба свела и меня, и Проханова опять вместе с Игорем Ростиславовичем в редколлегии лучшего русского национального журнала “Наш современник”. Рад, что нас связывает общая дружба с прекрасным писателем, редактором “Москвы” Леонидом Бородиным. Рад, что я живу в России в одно время с этим удивительным, одареннейшим человеком.