Читаем Газета Завтра 25 (1177 2016) полностью

Газета Завтра 25 (1177 2016)

— Неужели здесь, в Нечерноземье, вы выращиваете пшеницу твёрдых сортов? — спрашивает Максим Шевченко. — Я много читал, что эта пшеница не для наших широт. Американская, как говорится…

— Вот это и есть пшеница твёрдых сортов! — Богомаз кивает на пшеницу за окном внедорожника. — Что такое пшеница высшего качества? Главный её показатель — белок выше 4,5. Клейковина может быть 30-32, но если белка нет, то и качество невысокое. А у нас белок выше 15. Это и есть пшеница твёрдых сортов!..

Внедорожник тормозит, и Богомаз пружинисто выпрыгивает из кабины, изборцы за ним. Он с улыбкой кивает на широкую дождевую промоину вдоль колеи, которая, как ножом грейдера, срезала грунт на протяжении метров тридцати. В первую секунду ничего удивительного я не замечаю и вдруг понимаю, что уже привычно густая пшеница стоит словно на тонком — толщиной с ковролин — слое почвы, а под ним — плотный, слежавшийся молочный песок. Песок!

— Александр Васильевич, я, если честно, не верю своим глазам. Это чистый песок! — удивляется Шурыгин. — И на нём такая пшеница! Как же такое возможно?

— Секрет называется "научное ведение хозяйства" и "современные аграрные технологии". Почти на любой почве можно вырастить отличную пшеницу. Просто всё нужно делать правильно и вовремя! Вот появился у зерна белый корешочек, надо сразу внести определённое количество удобрения. Пошла в рост — вовремя внести регулятор роста, чтобы пшеница не вымахала в рост человека и не легла потом. И так далее, до самой жатвы… Моя главная задача — научить людей правильно хозяйствовать.

— Александр Васильевич, а сколько до вашего прихода область собирала пшеницы? — спрашивает Розанов.

— Восемьсот тысяч тонн всех зерновых

— А в прошлом году вы сколько собрали?

— Миллион пятьдесят тысяч.

— А на этот год какие виды?

— Я думаю, что в этом году будет около 1,5 миллионов.

— А ваша мечта?

— Три миллиона тонн.

— Я не ослышался? Три миллиона тонн!?

— Да, три миллиона тонн. Вот смотрите, в посёлке, где мы начали двенадцать лет назад работать, собирали тысячу тонн зерна и две тысячи тонн картофеля. Сегодня собирают двести тысяч тонн зерна и четыреста тысяч тонн картофеля. Грубо говоря, рост в двести раз. Если можно увеличить в двести раз урожай за двенадцать лет в одном районе, то получится и увеличить в четыре раза за пять лет на территории области!

— Планы у вас почти ленинские. Каков сегодня бюджет области?

— В этом году в бюджет области поступит тридцать шесть миллиардов рублей. Расходы казны предусмотрены в размере тридцати семи миллиардов рублей. Дефицит бюджета составит семьсот сорок миллионов рублей. Но мы планируем сократить этот дефицит. По этому году мы уже сто миллионов рублей долга погасили.

— А вообще кредитов много на области висит?

— Двенадцать с половиной миллиардов. Почти все в наследство нам достались. Семь миллиардов строек всяких и долгостроев. И это тот узел, который нужно рубить. Пока разбираемся с объектами. Что нам нужно, что нет? Вот, к примеру, предшественники затеяли строительство больницы за четыреста миллионов рублей в посёлке, где народа раз-два и обчёлся! Туда не то, что пациентов, — персонал негде набирать. Что с таким долгостроем делать?

— Александр Васильевич, мы четыре часа колесим по полям, на дороги практически не выезжаем, — замечает Шевченко. — Я думал, может, навигатор включён? Но вы ведёте по памяти. Как вы всё это помните? Вы бы хоть для порядка ошиблись, в болото какое упёрлись или дорогу перерытую… Откуда вы так хорошо местность-то знаете? Выросли здесь?

— Нет, я вырос Гриденках. Это рядом с Меленском деревня. А местность изучил, когда работал главным инженером района по газификации. Почти вся сеть газовая в Стародубе строилась под моим началом. Поэтому почти весь район пешком прошёл. Все дороги знаю. А теперь приходится постоянно с фермерами работать, все эти поля мы не раз объезжали…

Уже на выезде изборцы наконец проехали мимо привычного взгляду поля. Бледно-зелёное, в желтоватых проплешинах сырых низин и водоворотах полёгших от ветра колосьев, с голубыми светлячками васильков, разбросанных тут и там, оно вдруг показалось каким-то сиротским, несправедливо обиженным судьбой.

— Тут хозяйствует бывший совхозный агроном, — вздохнул Богомаз. — Сколько ни убеждали его, сколько ни предлагали помощь — ни в какую! Нечего, говорит, меня учить, я учёный! Ничего, Бог даст, и агронома научим хлеб выращивать! — усмехнулся губернатор, и мощный внедорожник впервые за четыре часа выбрался, наконец, на асфальт и рванул по нему к далёкому городу…