Газета Завтра 28 (1180 2016)

"От каждого по способностям", но каждому не по потребностям, а по труду. Но что такое труд, пусть даже частично "освобождённый"? Где в нём проблески или отблески высшего, божественного творчества? Как соединить массовую, рутинную ипостась труда, да ещё в условиях крупной машинной индустрии, с ипостасью даже не творчества, а хотя бы производства/потребления?

Советский "производственный роман", к исследованию которого приступила Анна Гаганова (так уж получилось — однофамилица знаменитой ткачихи, героини советской пропаганды Валентины Гагановой), по сути, должен был искать ответ — в художественной форме — на эти фундаментальные вопросы, а не описывать особенности технологических цепочек. Но — не получилось. Даже самые вершины жанра (стиль — это человек, хронотоп — это жанр), формально выходящие далеко за его рамки: такие, как "Поднятая целина" Михаила Шолохова, "Русский лес" Леонида Леонова или "Флаги на башнях" Антона Макаренко, — даже они не указывали на целостную динамическую систему, а тем более — не показывали её.

Осмелюсь предположить: по причине своей глубинной "секулярности", трактовки всего мира как "самодвижущейся материи", где человек неизбежно оказывается "мерой всех вещей". А потому — так же неизбежно лишается метафизики "здесь и сейчас", эта метафизика в лучшем случае переносится в сферу метафор или "опрокидывается в будущее", где собственная жизнь каждого человека и всех вместе оказывается всего лишь "черновиком" к неизбежным, но неясным будущим свершениям человечества, освобождённого сначала от труда, а затем — и от смерти.

В "лихие девяностые" поэтика труда вообще была разрушена, альтернативную и зеркальную ей поэтику отчуждённого труда, капитала, "его препохабия", все мы могли наблюдать вблизи и без прикрас. В этом отношении проявленный в исследовании Анны Гагановой интерес к жанру советского "производственного романа", при всей недостатках "первого блина", свидетельствует о возрождении интереса к проблеме человеческого творчества в современном российском обществе. И это дарит надежду.

"Стучите, и откроется вам..."

"Стучите, и откроется вам..."

Евгений Прозукин

Православие Орёл Общество

как башмачки святителя Спиридона «дошли» до деревни Спицино

История о том, как два башмачка святого Спиридона Тримифунтского оказались на Орловской земле, для меня — наглядное присутствие и проявление в нашей жизни Промысла Божиего. Промысла, который обычно укрывается за сцеплением вроде бы случайных событий, происходящих в видимом согласии с какой-то "теорией вероятности" или другими "законами природы". Но иногда эти "научные" объяснения настолько ничего не объясняют, что приходится молчать или говорить о чуде. Даже не так — о Чуде, с большой буквы. А раз так, то особый смысл имеют слова Евангелия от Матфея: "Толцыте, и отверзется вам". Другое дело, что мы зачастую не знаем, куда на самом деле "толцем", а потому и не понимаем, что перед нами отверзается в результате.

Поэтому в начале нужно сказать несколько слов о себе — не ради какой-то рекламы, а ради прояснения всей цепи случившихся событий. Мои родители — воцерковлённые православные люди, поэтому и воспитывали меня "в вере". До поры до времени жизнь текла своим чередом: школа, армия, институт, диссертация, преподавание, бизнес. Женился, родились дети. В "лихие девяностые" обошлось — опять же, слава Богу — без каких-то непоправимых ситуаций.

В 2008 году с будущей супругой Ксенией взяли себе земельный участок в деревне Спицино под Орлом. Решили построить здесь дом. Но во всей округе не было ни одного храма. Поговорили с соседями — среди них тоже оказалось немало верующих православных людей. Так возникла идея совместными усилиями построить рядом небольшую часовню, где можно было бы совершать молебны.

Попросили меня заняться этим делом. Само собой, отказываться не стал. Во время посещения одного из храмов на Орловщине попросил благословения у схиархимандрита Илия (Ноздрина). Тот, мгновение помолчав, сказал, что благословляет строить "часовенку с алтарём". Но "часовенка с алтарём" — это уже не часовенка, а храм, совсем иные, куда большие труды…

Тем временем начался кризис, многие соседи прекратили строительство своих домов "до лучших времён", но благословение старца Илия значило для меня очень многое. Своими раздумьями удалось поделиться с архиепископом Орловским и Ливенским Пантелеимоном, ныне митрополитом Красноярским и Ачинским. Владыка Пантелеимон благословил, несмотря на все трудности и проблемы, строить храм во имя Спиридона Тримифунтского.