Газета Завтра 306 (41 1999)

Мы же знали, что Беслан — чеченец из Казахстана, приехавший вполне легально в Германию в качестве мужа “русской немки”. Мы знали, что Беслан запугал своего русско-немецкого тестя жуткими рассказами о чеченцах и заставил его под эту лавочку для дураков” купить в рассрочку ярко-желтый “BMW” (который тут, впрочем, может себе позволить любой мало-мальски зарабатывающий немец), чтобы было на чем ездить на “стрелки” и “разборки”. Мы знали, что “культурист” Беслан никогда не занимался спортом, наоборот, был любитель выпить и накуриться “травы” до одури. Мы знали, что в Казахстане Беслан сначала был трактористом, а потом его взяли “по знакомству” работать водителем на “КамАЗ”, чем Беслан тогда и там очень гордился. Мы знали, что Беслан никогда и никого ни разу не ограбил, разве что только его задерживали участковые милиционеры родного поселка за хулиганство по пьянке. Здесь же — в Германии — он не был даже в участке. Мы знали, что Беслан “сидит на социале”, то есть живет на социальное пособие, а не работает просто потому, что его никуда не берут: учить немецкий Беслан считает ниже своего достоинства, а расписываться в бумагах при получении денежных пособий для малоимущих можно и без знания немецкого. Мы знали, что Беслан нуждается в деньгах и решил их зарабатывать, учуяв брожение в молодых головах “русских немцев”, ютящихся по лагерям переселенцев и бредивших бандитскими былинными героями-“авторитетами” на фоне наплевательского отношения немецких официальных властей к новым гражданам и уверенного мнения коренного населения Германии насчет понаехавших из России, состоящего из нелицеприятных эпитетов и твердого определения “русских немцев” на статусной ступени — ниже турков и евреев, где-то между арабами и сербами, но зато выше негров.

В общем Беслан, надо отдать должное его актерским талантам, сделал все от него зависящее, чтобы стать настоящим бандитом в глазах немецких сибирских сельских парней, оказавшихся в одночасье в сердце Европы, или, как выражался Беслан: “В сердце чеченского мирового бандитизма”. Мы же все были бывшие или действующие спортсмены. Мы уже привыкли нелегально переходить, переплывать, переезжать границы. Мы уже привыкли жить по фальшивым подделанным или переделанным паспортам, жить на разных квартирах. Некоторым из нас удалось уже даже окончательно легализоваться, у нас был свой нелегальный, а также почти легальный бизнес в Германии (“почти”, в том смысле, что оформлен был на вполне легально живущего человека, но — немца). У нас был небольшой парк автомашин и свой проверенный арсенал. А главное, мы были в состоянии его сменить или быстро нарастить в случае необходимости за счет дополнительного вооружения. У нас были каналы по доставке взрывчатки, и мы уже знали, как ею пользоваться. В особо “тяжелых случаях” мы могли организовать к нам “в командировку” для разовой работы взрывника или снайпера-профессионала. Мы ненавидели чеченов, но и не помогали “нашим” — так как не знали толком, кому помогать, чтобы спасти Родину. И еще у нас уже были опыт и уверенность в себе, уверенность в том, что нет ничего в жизни невозможного.

Словом, Беслан был нам явно не конкурент, и мы не стали даже тратить свое время на то, чтобы с ним встречаться, так как наперед знали, что все его заочные угрозы — пустое место, и бизнесу нашему он погоды не испортит, хотя бы только потому, что не знает, как это сделать “по уму”.

Однако время шло, и стали происходить события, которые в известном смысле невозможно предугадать. Германия все больше стала принимать чеченцев и ингушей, во все больших количествах как беженцев. Им стали давать квартиры, платить пособия и предоставлять другие необходимые условия для жизни и деятельности. Активные чеченцы, надо отдать им должное, в отличие от диковатых русских немцев, не сидели сложа руки, проникая во все “дыры” легального и нелегального бизнеса в Европе. И вот в один прекрасный для Беслана день кто-то из его дальних чеченских родственников, также окопавшихся для войны за независимость Чечни, но в Германии, подсунул Беслану денежную работу: распределять рабочие места для мойщиков туалетов. Звучит оно, конечно, мягко говоря, неавторитетно, как бы не по-джигитски. Зато на самом деле, если отбросить бутафорию бандитской романтики и ненужные условности, — дело-то это прибыльное. Туалетов во Франкфурте и вокруг — ну очень много, и имея за каждое предоставленное место небольшое, но регулярное отчисление, в итоге Беслан мог набирать себе приличную, даже для германских стандартов, сумму. К тому же наличными и без всяких там налоговых деклараций.