Газета Завтра 309 (44 1999)

Я НЕ ВЕРЮ, что в России есть либералы, коммунисты, фашисты, социал-демократы, националисты, монархисты, демократы или консерваторы. Таких в России нет. Лишь масса растерянных людей, у которых отняли одно и забыли дать другое взамен. Совсем недавно мы жили в реальности, в которой Революция была осью смыслоположения, мифом об Истоке, отправной чертой. Революция была калибровкой "мирового листа" (как говорят современные физики), т.е. трафаретом, с помощью которого измерялась реальность истории — "до" и "после". Но мы утратили этот историко-онтологический модус. Утратили задолго до агонии перестройки, задолго до бесславного вырождения и откровенного упадка нашего. Совершенно неверно винить в "предательстве Революции" только "реформаторов". В здоровом теле "реформаторы" не заводятся. "Егор Тимурович" или "Борис Абрамович" — это то, что появляется на организме тогда, когда все его ресурсы исчерпаны, растрачены, выработаны. Это предсмертные синяки, а не источник заражения, следствие, а не причина. Мы все убили Революцию, мы все ее предали, мы все — ее сыновья и внуки (ее ровесники отошли) — не знаем более ее энергии, ее соленого привкуса, ее страстного воя. Бледная немочь мы, мы все, и те, кто активно вредит, и те, кто пассивно защищает. Поэтому всерьез рассуждать о тех мировоззренческих моделях, в которых можно осмыслять сегодня Революцию, кодифицировать ее, помещать в исторический контекст, будет нечестно. Это значит принимать как нечто обоснованное и серьезное наглое надувательство ничтожеств, силящихся изобразить из себя кое-что. Косоротый комодообразный Черномырдин вместе с гибким ушастым недоноском — это "консерваторы"? Покорные и распластанно-раскатанные информаторы нижайших инстанций позднесоветской Госбезопасности — это "националисты", "фашисты" (или "леваки", "антифашисты")? Румяные и хищные комсомольские гомики-олигархи и остервенелые типично советские работники торговли — это "либералы"? Пожилые обыватели с совестью — это "коммунисты"? Бросьте. Сегодня в России нет и не может быть идеологии, мировоззрения, серьезной политологической шкалы. Ее не будет и не может быть, пока нас либо не завоюют, либо мы снова не расправимся. С завоеванием все понятно, будет установлена колониальная администрация "нового мирового порядка", которая скопирует для нас эрзац-идеологию по типу своей. Это крайне подло, но зато реалистично. И те, кто настаивают на этом — т.е. откровенные атлантисты и предатели, — по меньшей мере, не лгут. Колониальная администрация США, утвердившись в России, расскажет нам и нашим детям, что следует думать о Революции. Не будем забегать вперед и предугадывать это, хотя оценка, основанная на геополитических и исторических критериях самого Запада, предельно ясна.

Но если мы не согласны с таким поворотом дел, если — растерянные, дезориентированные, переживающие тяжелейший кризис нашей идентичности, крах ценностных систем и исторических импульсов — мы все же консолидируемся всерьез, отчаянно, решительно и жестоко хотя бы на отрицании навязываемых нам как "неизбежность" цивилизационного самоуничтожения и атлантистской колонизации, мы обязаны взглянуть Революции в лицо, в остановившееся сердце. Да — это мертвая Дама. Да, ее веки закрыты. Да, она не дышит и не шевелится. Да, мы не знаем средства воскрешения трупов. Но перешагнуть через лежащее тело просто так — мы тоже не сумеем. Споткнемся навсегда.

РУССКИЕ ЖИВУТ ПРОСТРАНСТВОМ. Они его дети. Очерк нашей души есть карта нашей территории. Кровь, этнос и раса — это как реки. Они оживляют ландшафт Евразии, но не предопределяют его. Мы — частицы тела гигантского спящего богатыря. Наша история — есть географическая история, открывая Евразию, мы познаем себя. Мы — это Империя. Но не отеческого, жестко-административного типа, а скорее Империя Материнская, царство матерей, Империя-Мать. Мы не захватываем и не покоряем, мы пропитываем, мы не устанавливаем извне, мы проникаем вовнутрь, мы не внедряем форму, мы оживляем и пестуем хаос. Мы не корежим среду законом, мы обучаем свободе. Эта русская свобода парадоксальна (как, впрочем, свобода вообще). Кому-то она может показаться предельной "несвободой". Но у нас все парадоксально.

Обратите внимание на то, как меняется в веках территория Руси. Она пульсирует, и за каждым сжатием следует новое, еще более значительное расширение. Не догадываетесь, почему так? Потому что страна живая. Это бьется ее тайное русское сердце, толкая воздухи, людей, воды и массы по священным пространствам.

Понять место Революции в русской истории равнозначно тому, чтобы выяснить ее пространственное, географическое значение. Из чего сердце делает красную животворную влагу, все равно. Нашу Революцию следует постигать через Империю.