Газета Завтра 32 (1236 2017)

Дмитрий МУЗА. Здесь могут быть две позиции, и они в какой-то степени контрадикторны. Это позиция Вебера, когда политика понимается как призвание и профессия. И позиция Бердяева, который в "Философии неравенства" пишет, что философ призван не к внешним изменениям, не к партийной борьбе и идеологемам, но к внутреннему самоизменению, самовозрастанию духовному, а с другой стороны, философ должен быть личностью, которая своими думами, взглядами своими и рефлексиями заставляет тех же самых политиков выполнять действия, соразмерные некоему метафизическому уровню. Речь идёт, конечно же, о метафизической триаде Истина-Добро-Красота. Политика, к сожалению, часто скатывается в голую прагматику, в бесконечные битвы. Тем более после Макиавелли, то есть после разрыва политики и морали. Но в России, слава Богу, мне кажется, последний этап как раз показывает, что политика может быть моральной, может быть ответственной. Более того, мне кажется, то, что Владимир Путин себя позиционирует как православный человек, — это, скорее всего, искренне…

Андрей КОРОБОВ-ЛАТЫНЦЕВ. А о цитировании Путиным Бердяева и Ильина что думаете?

Дмитрий МУЗА. То же самое. Кроме того, сам факт, что Путин перевёз прах Ивана Ильина на Родину — тоже символичен. Владимиру Владимировичу, очевидно, импонирует философское трезвомыслие Ильина и то, что он государственник. Я вот когда-то сравнивал западную парадигму и нашу парадигму, сопоставил гегелевскую и ильинскую формулы государства. "Государство есть духовный организм", — говорит Ильин. А у Гегеля так: "Государство есть иероглиф разума", то есть разум созидает прежде всего. А у Ильина — Дух. Это совершенно разные ипостаси.

Андрей КОРОБОВ-ЛАТЫНЦЕВ. Получается по Эрну: логизм противостоит рационализму… Думается, в вопросе о философе и политике помимо веберовской и бердяевской есть ещё третья — платоновская — формула, когда политика воспринимается как нечто тотальное, как действование по преображению мира и человека

Дмитрий МУЗА. Да, я согласен с вами, но дело в том, что философов-то не допускают к трону, и в этом проблема.

Андрей КОРОБОВ-ЛАТЫНЦЕВ. И ещё один вопрос, важный для меня сейчас лично. Может ли философ быть ещё и воином, солдатом, если угодно? Или же здесь как с политикой — только рассуждать о войне и смотреть со стороны?

Дмитрий МУЗА. Мне кажется, что может. Есть такие случаи и в русской философии, и в античной, тот же Сократ, например…

Андрей КОРОБОВ-ЛАТЫНЦЕВ. И Ксенофонт…

Дмитрий МУЗА. Да. На Первую мировую можно посмотреть, там многие философы воевали. Степун, например. С той стороны — Эрнст Юнгер и так далее. На мой взгляд, это, конечно, не призвание философа, ибо его меч — это меч духовный, как писал Ильин. Но вместе с тем проблема физического меча, если она встаёт очень остро, должна решаться философом вот в этом самом ключе. Как говорит тот же Ильин, когда все попытки убеждения противника исчерпаны, философ должен духовный меч поменять на физический.

Андрей КОРОБОВ-ЛАТЫНЦЕВ. Я согласен с вами абсолютно и считаю, что в этом смысле нам, современным философам, как раз нужно ориентироваться на наших коллег из прошлого.

Воздух, вода и смерть

Воздух, вода и смерть

Галина Иванкина

10 августа 2017 0

искусство кино Культура

Премьера фильма «Дюнкерк»

"Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой весёлые, но как только мы добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми-полуживотными".

Эрих Мария Ремарк