Газета Завтра 329 (12 2000)

Мы, русские художники, испытывали страшное давление — не только внтурироссийское, но и мировое. Когда хотели обескровить нашу историю, переписать ее, я подумал, что этого позволить нельзя. История России переписывается заново, как будто ее и не существовало. Когда эта картина во всей своей безобразной яви предстала передо мной, я решил начать свою книгу воспоминаний, дать подлинный вариант жизни, свидетелем и участником которой я и мои друзья-литераторы были начиная с конца 50-х годов. Мы были — дети войны, но это не вся эмоциональная правда. Мы были еще и дети великой Победы, и эта энергия Победы, ее воздух, ее слава давали нам силы заканчивать лучшие вузы, писать книги, дорастать до глубочайшего понимания того, что мы называем патриотизмом. И с этой энергией победы мы прожили большую жизнь и, думаю, до конца дней не изменим этому воздуху и этой славе.

"Наш современник" — это ведь не просто журнал, это почти что литературный клуб, в котором часто бывают и Бондарев, и Проханов, и наши старики: Викулов, Шуртаков, Лобанов — и все они загорелись идеей подытожить то, что можно называть гражданской жизнью каждого из них. И в следующих номерах наших эта мемуарная проза будет крепнуть. Мы не позволим переписать нашу историю.

НИКОЛАЙ ГУБЕНКО

Диоген искал человека с фонарем в руке. Десять лет правящий в стране режим ищет людей, помахивая долларовой купюрой. Бывают эпохи, которые рождают плеяду героев. Бывают эпохи, которые рождаю плеяду негодяев. Десять лет реформ, десять лет абсолютной власти президента — и десять лет абсолютного нежелания улучшить что-либо в стране, сделать что-либо, кроме разрушения, уничтожения культуры, памяти, традиции. Продается все, но самым ходовым товаром является совесть. Скоро в реестре госслужащих появится новая должность — оценщика совести, который за наличные будет ставить штамп на служебных удостоверениях.

В чем же здравый смысл? Да в том, что мы — здесь. На этой сцене, в этом зале. Одни из нас — острова, другие — полуострова, но если мы все сольемся, то мы создадим такой материк, который спасет страну. Все еще не закончено. Еще существуют такие люди, как вы, и я рад, что наш театр находится в общем строю. Театр, который седьмой год не получает ни копейки из государственного бюджета, но держится. 147 человек. Это не сравнится с подвигом 84 десантников. Но если сложить все усилия — нашу великую утрату и всех, кто еще остался жив, мы сделаем то, что должны сделать, мы исправим ошибку, которая совершилась в 1991 году.

ЖАННА БОЛОТОВА

Говорят, мы строили плохой социализм, что это был и не социализм вовсе. Но, как пишут поляки на заборах: "Если это был не социализм — верните то, что было!"

А капитализм… Капитализм, видимо, это то, что мы наблюдали десять лет. Это кошмар. Ведь все эти войны — порождение капитализма. Я не астролог, но я знаю — будет хуже. Раскол в обществе будет углубляться. Мне стыдно смотреть в глаза нашим любимым артистам, которые берут подачки-премии, в тысячу раз превышающие зарплату профессора университета. Или возьмите дружбу народов. Ничего лучше нее не может быть, и наша страна это доказала: мы так жили, мы так чувствовали, и это правда. А сегодня братские народы смотрят друг на друга, как на врагов. И я уже думаю про себя: Боже мой, неужели и я ненавижу чеченцев?

Мы, все в этом зале, не верим лживым опросам. Конечно же, нас, советских людей, больше. Те, кто голосуют за КПРФ, за Зюганова, — голосуют за социализм. Самое человеческое, что всегда почиталось в мире — верность: своей Родине, идеалам, общему делу. Я верна своему русскому народу и всегда с таким счастьем вспоминаю слова, которые здесь наизусть знают все: "Нас вырастил Сталин на верность народу…"

ВАЛЕНТИН ЧИКИН

Можете себе представить женщину — взрослую, прожившую большую жизнь, из города Грозного — сварщицу с огромным стажем. Она рассказывала нам — все это десятилетие у нее распад: семьи и страны. Она живет в Ставропольском крае, ютится в курятнике. Доведена до отчаяния — уже не раз приходила ей мысль покончить собой. Она рассказывала, как роется на помойке, собирает дровишки, бумажки… И наталкивается на газету. Читает, берет с собой. Перечитывает до дыр. И говорит, этот обрывок газеты спас ей жизнь. Благодаря ему она решила жить и не сдаваться.

Мы привыкли к тому, что патриотическая пресса — одна мортира, другая пушка… Но сегодня мы видим, что патриотическая пресса — это океан. Сегодня мы видим: нас очень много, множество талантов, приходят новые, молодые силы — прекрасные юные лица.

В дни больших кампаний, огромных событий возникают в России волны патриотизма. Это чувство пробуждается на каком-то генном уровне. По всей стране кипит сегодня настоящая патриотическая работа. И мы, русская пресса, должны быть собирателями все того нового, что прорастает сквозь толщу России.