Газета Завтра 33 (1030 2013)

Учитель старался пробудить интерес к процессу познания: "Гераклита спросили: - в чём счастье? - он сказал: - счастье в философии, т.е. человек видит большой интерес в познании мира, а сомнение - мать истины". Поднимается рука, встаёт парень - потомственный пахарь: "Вот у меня сомнение - что это будет за человек, если он отродясь не имел собственности? Человек не видел ни пашни, ни грядки, не держал в руках ни лопаты, ни литовки, ни топора, ничего он делать не умеет. Непонятно. Без собственности нет гражданина, есть бродяга, бомж, раб. Мышь полевая и та имеет собственность. Человеку нужна та часть собственности, без которой немыслимо пробуждение и приложение творческой энергии миллионов, иначе общество лишает себя созидательного начала, деградирует и задвигается на задворки. Впечатление такое, что в 17-м году разрушители России подмешали к идее борьбы за народные интересы изрядную ложку дёгтя, чтобы вызвать катастрофу". Учитель ставил вопросы, которые требовали и знание предмета и логики мышления: "На Западе - морские пути, торговля, раньше родилась цивилизация. Насколько русские должны брать пример с Запада? В чём различие ценностей и возможно ли духовное сближение?" Поднимался отличник из кандидатов на золотой аттестат: "Либералы-западники при всём желании не могут дать России сколько-нибудь вразумительного мировоззрения, потому что идеология на Западе складывалась совершенно по другим законам, чем на Руси. Колумб с открытием Америки оживил эпоху работорговли: она давала хорошие дивиденды. Патриции имели до 20 тысяч рабов. В древнем Риме торговали рабами, как в Урюпинске торговали репой. На рабов переложили всякий труд, наступила атрофия. Господа перестали мыслить: зачем? Утратили интерес самосохранения, и империи рухнули. Пришли гунны, разрушили античную цивилизацию, но менталитет работорговца, дух ростовщика, вкусившего халявного золотишка, оказался устойчивым. И закрепился в новой эпохе машинного производства. Рабов поставили к конвейеру и выжимали прибавочную стоимость. Когда классики предупреждали мир о том, что нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради сверхприбыли, они имели смутное понятие о тех преступлениях: мораль объявили предрассудком, всё де пройдёт; всё покупается, золото - наш кумир. Родина там, где наш капитал, мы поживём, а после нас - хоть потоп. Такая вот идеология, такое нам навязывают западники и доморощенные либералы".

Как винная эйфория разрушает мозг и лишает разума, так идеология потребителя извращает мышление и превращает человека в свою противоположность: он не сеет хлеб, не строит жилище, не создаёт товары - он создаёт виртуальный капитал для разрушения и господства. Идея господства обречена, потому что замешана на принуждении и не имеет созидательного начала. Поэтому империи на Западе рассыпались, а на Востоке цивилизации жили до 5 тысяч лет.

На Руси рабства не было: здесь давно поняли: что замешано на неволе, то кончается крахом. Наоборот, русские решали задачу, противоположную всем канонам рабства: уважение к другим народам и религиям, доверие, помощь, сплочение, мобилизация на общее дело - создание сильного государства. Философская сторона дела была всем понятна; в этом мире уважают сильных; нас 200 народностей, вместе мы - сила, нам нужна смычка, контакт, поддержка, солидарность: наша национальная идея - укрепление жизнеспособности страны.

Учитель вспоминал: "На строительство Турксиба приезжали журналисты из Франции, удивлялись: "Обживать пустыню у вас люди едут с песнями, как на праздник, откуда такой энтузиазм?" Наши объясняли: "Турксиб - это новая цивилизация. Русский человек так устроен: ему нужна идея, мечта, вдохновение - тогда на голом энтузиазме он готов обживать любую галактику, не только пустыню".

Учителя старались дать ребятам радость детства, поломанного войной: по субботам работал кружок бальных танцев - это был подвиг, достойный преклонения. Кабинет истории превращается в хранилище музейных экспонатов, картинам давали свои названия: "Боярыня Морозова едет на выборы", "Кубанские казаки подписываются на заём". Над входом эпиграф - "И был последний день Помпеи для русской кисти первым днём".