Газета Завтра 352 (35 2000)

Вы не можете не понимать, что трагедия "Курска" — это предельно сконцентрированная в малом времени и в малом пространстве великая трагедия всей России, вот уже десять лет гуляющая на всех её 17 миллионах квадратных километров… И Вы должны ясно видеть, что находятся люди, которые даже эту концентрацию трагедии и всенародную боль, и всенародную молитву — за истинных, а не голосованием утвержденных новомучеников — пытаются использовать в корыстных политических целях: опять и опять пинают наше великое советское время и его героев. Все ошибки и неудачи этих дней они объясняют "грузом советского прошлого". Вот полюбуйтесь, тут теперь даже Василий Аксенов, стоящий одной ногой на Брайтон-бич в Нью-Йорке, другой — на Новом Арбате в Москве; несмотря на то, что у него день рождения, как было подчеркнуто, нашел мыслитель время возникнуть вечером 20 на телеэкране и молвить веское импортное словцо все о том же о "грузе прошлого", о "ярме советского менталитета", помешавших-де в трагической обстановке действовать решительно и мудро. Он уверял нас, что во всем мире нет у России никаких недоброжелателей, что "все хотят, чтобы мы были партнерами, а не потенциальными противниками." Не очень давно такие же сладкие речи мы слышали от Григория Явлинского, по убеждению которого армада, скопище, кагал наших доброжелателей составляет 99 процентов всех стран и всего населения земного шара. И не приходит им в светлые головы спросить хотя бы натовских доброжелателей, почему после ликвидации Варшавского договора НАТО не ликвидировалась тоже, не преобразовалась в общество книголюбов или любителей рыбной ловли, а, наоборот, наращивает военную мощь и продвигается на Восток. Из дружеских чувств к России? И почему бы этим двум русским патриотам, которых хорошо знают и привечают в США, не выступить в американском конгрессе или по тамошнему телевидению и не сказать: "Братишки и сестрички! Великие друзья России! Как у вас повернулся язык объявить Кавказ, Среднюю Азию и Прибалтику зонами своих стратегических интересов? Зачем вы раздуваете свой военный бюджет до чудовищных размеров, если по принятому русским парламентом договору ОСВ-2 Россия будет уступать НАТО по стратегическим ядерным силам в 3—4 раза, а по их компонентам морского базирования в 5—6 раз?" Нет, не задают им таких вопросов наши патриоты. Вместо этого продолжают во всем винить наше прошлое.

Дикторша Екатерина Андреева, из которой так и прет интеллект девственной нетронутости, то ли по чужому наказу, то ли по собственному почину 20 августа вспомнила Чернобыльскую катастрофу: вот, мол, и сейчас, как тогда, та же советская скрытность, нежелание принимать иностранную помощь, равнодушие к людям, попавшим в беду. И тут же для убедительность из тех лет появился на экране действительно врущий Горбачев. Но, пардон, теледамы и телегоспода, Чернобыль — это апрель 1986 года. Тогда советская власть существовала по сути лишь номинально. Державой под вопли "Больше социализма! Ускорение! Приватизация!" уже второй год верховодил этот ваш полоумный первореформатор, враг народа №1, на которого вы до сих пор молитесь: "Он дал свободу!" Господи, он и сейчас, живой, появлялся на экране с какими-то своими советами и наставлениями. Вот уж, как говорится, ни крестом, ни пестом…Как Вы могли недавно два часа своего президентского времени потратить на беседу с этим существом. Ведь за это время можно было поговорить о насущных делах государства с пятью-шестью министрами, в том числе с Главкомом ВМФ о предстоявших тогда маневрах в Баренцевом море. Конечно, Горбачев уникален, и любопытство к такой твари понять можно, вот и позвали бы его в воскресный день к себе на дачу, особенно если на участке есть горькая осина. Но принимать этого монстра в Кремле!.. А другие обитатели эфира, в частности, мелкие телехищники Трубецкой и Лусканов, вспомнили еще и гибель подлодки "Комсомолец" как результат "советского стиля" жизни и правления. Еще раз пардон, любезные, но это уже 1989-й. В стране пятый год бесчинствовала банда под идейным водительством Яковлева, врага народа №2, на которого вы тоже до сих пор смотрите как на Аристотеля. Так спросили бы у него, почему столь прогрессивный и свободолюбивый адепт гласности, он тогда молчал о катастрофе.