Газета Завтра 354 (37 2000)

Батя находит семью, Юра спрашивает отца о двухлетней давности клятве. Отец, полковник Н. Калинин, говорит, что слово офицера он не нарушит, не то улыбаясь, не то плача, везет сына в райвоенком. Там словом полковника, всеми нехитрыми блатами, что бывали в СССР на фронте, уговаривает взять сына в военое училище на год раньше, чем положено даже добровольцам. Хотя все тогда были добровольцами.

Юру взяли "по мазе" в училище раньше мобилизационного срока. Через шесть месяцев во главе трех бойцов — целого экипажа, Юрий Калинин едет в Челябинск. Во времена Империи он назывался Танкоградом, по-моему, круче названия не придумать. Там танкисты сами собирали себе танки. На заводах, которые увидел лейтенант Калинин, у конвейеров стояли мальчишки и девчонки младше его. Они подставляли себе под ноги ящики, чтобы доставать до конвейера и крутить болты и гайки на беспрецедентной по масштабам гонке вооружений. Готовые экипажи танков вставали рядом с детьми возле конвейера и собирали танки. Каждый экипаж собирал танк для себя. Когда сам собираешь свой танк, лучше всего знаешь любые детали его матчасти, все его секреты. Лучше всего отвечаешь за его исправность. Может, поэтому русские танки были такими надежными в ту войну. Фронтовики, те танкисты, что вернулись, потеряв машины на фронте, получали танки без очереди и уходили эшелонами на фронт. Молодые лейтенанты после училищ терпеливо дожидались. Уже на том танке, что был ими же и построен, грузились после испытаний на эшелоны, чтобы ехать на фронт. В труднейших условиях войны советское правительство берегло их, и их танки, тратя лишние дни и месяцы на боевую слаженность и подготовку. В отличие от тех, кто к дню рождения министра второпях брал горы и города.

На Т-34 вместе с эшелоном лейтенант Юрий Калинин идет на фронт, и там, в январе 1944 года, взвод Ю.Калинина в начале января того же года получает боевое крещение.

Выгрузившись в Белоруссии, взвод сходу идет в разведку боем — у них ведь машины самые исправные. Весь год его взвод, потом и рота, воюет. "Багратион" — с тех пор не просто имя, а код труднейшей операции. Минск, потом Витебск.

Потом стрелы на картах командиров указали на Кенигсберг. Семисотлетние стены старой немецкой крепости стали главным рубежом на пути советских войск. Укрепления Кенигсберга были философским камнем на пути Советской Армии и ее танков. Кенигсберг — один из древнейших городов Европы, старше Москвы, старше Берлина. Кенигсберг — главный тевтонский храм, душа Германии, мать немецких городов. Это город — сосредоточие идеи наступления немцев на Восток, его краеугольный камень. Пока стоял Кенигсберг, держался до последнего и Берлин. Взятие Кенигсберга поразило Берлин, как удар в сердце. Кенигсберг и вся Восточная Пруссия за многие годы были превращены в сплошную крепость. Эта крепость готовилась испытать крепость советских танков и танкистов.

Экипаж Юрия Калинина одним из первых пересек границу Восточной Пруссии. Группа, в составе которой шли на Запад его самоходки, как-то уж очень запросто вклинилась в оборону немцев почти на пятнадцать километров. Неожиданно вяло отстреливаясь, вражеская пехота отходила все дальше, а ничего покруче пулеметчиков и вовсе не было видно. Так вышли на большое поле, со всех сторон окруженное какими-то мелкими городишками. Оглядев все это, советский командир почуял неладное — идеальное место для огневого мешка, приказал войскам отходить, дивизион САУшек, где служил Ю. Калинин, послал наверх к одному из хуторов — закрепиться и прикрывать отход. Дюжина советских самоходок, пыхтя солярой, ощетинясь стволами, вкатилась в немецкий хутор — шесть аккуратных каменных домиков, сарайчики, скотные дворики. Все тихо, ни дети не крикнут, не хрюкнет довольный и сытый свин.