Газета Завтра 359 (42 2000)

В силу этого неплохой, говорят, актер Машков так и не смог “живьем сыграть” Емельяна Пугачева, а смог только изобразить его. "Дыры" закрывались батальными сценами, на которые, конечно же, не хватило денег (впрочем, хорошо, что не хватило — иначе получили бы второго "Сибирского цирюльника"). В конце концов из-за плохого сценария не вышло создать компактную “историческую” эпопею, на что Прошкин явно способен (он автор сериала “Михайло Ломоносов”). Когда смотришь такой фильм с таким названием, думаешь: "А ведь как бы могли сделать…" Но, впрочем, не могли. Тема бунта авторам фильма не близка. Хотя хорошее кино всегда в принципе есть бунт, пусть весьма осмысленный и продуманный, протекающий по законам искусства.

Что же касается бунта вообще, он "бессмысленен" лишь в том отношении, что он "иррационален", живет, как говорил старина Юнг, архетипами бессознательного, а вовсе не потому, что не имеет конкретных причин и цели, а участники его обречены на публичную порку. Так что, братцы, все еще впереди.

ТИТ

Михаил Мезенов ГРЕКО-АРМЯНСКАЯ АКАДЕМИЯ им. ЛУЖКОВА

Такое впечатление, что иные инициативы столичного начальства возникают в состоянии как бы угара. Что весьма импонирует многим и душит в зародыше саму мысль о злонамеренности московских чиновников. Действительно, факты таковы, что пошлая мыслишка о жульничестве, соблюдении чьих-то частных интересов — все это буквально тонет в потоках бешеной страсти, направленной на великое дело капитального строительства в охранных зонах старой Москвы. За этой необычайной активностью в деле стирания всех граней между старым и новым, между седым и лысым кроется некая душевная тайна.

Что далеко ходить. В двух минутах от Кремля старинный Заиконоспасский монастырь. Так вот, планы строить в этом месте армянский "бутик", который, по предварительным расчетам, "сожрет" две третьих монастырской территории, эти планы, на мой взгляд, не подтверждают и не опровергают малопроверенные слухи о мздоимстве, подкупах, царящих в мэрии, как и самого факта существования на этой грешной земле "кавказской мафии". И все же столь яркий случай свидетельствует о том, что люди, принимающие подобные решения, скорее являются истинными фанатиками своего дела. Масштаб и дерзость мероприятия таковы, что закрадывается мысль об особом мессианстве нынешнего состава правительства Москвы, мессианстве, которое выражено в призвании искоренить всякий намек на древнее происхождение нашей столицы. Судите сами: созданный еще Борисом Годуновым Заиконоспасский монастырь славен тем, что здесь располагалось самое старое высшее заведение Москвы, Славяно-греко-латинская академия. Эта альма матер отечественной науки упоминается во всех текстах, связанных с историей образования в России.

Заметьте, именно это место отдается мэрией под площадку для строительства магазина некоего предпринимателя со звучной фамилией Петросян.

Желание чиновников превратить старинный монастырский, некогда мощеный дворик в настил для подъезда грузовичков, везущих партии женского белья, — это желание выдает подлинных энтузиастов своего дела. Такой энтузиазм, скажете вы, граничит с невменяемостью... Да, возможно. Но подобный подход полностью реабилитирует правительство Москвы, ведь означенное состояние ума совершенно несовместимо со способностью брать взятки или создавать хитроумные комбинации с кв. метрами дорогой московской землицы.

Но в чем же тайна, исток и первопричина столь рискованного и на первый взгляд абсурдного поведения московских властей? Позволю высказать предположение, которое, опять-таки, лежит в плоскости отнюдь не "грубых материй", связывающих кавказскую диаспору и московскую мэрию. Все дело в следующем: прослойка, представляющая в Москве городскую власть, состоит из людей особого типа, психология которого строится на совершеннейшем отрицании чего-либо ветхого, устоявшегося, покрытого паутиной трещин... Душа этих людей требует унификации и подновления сих "руин", возможно, строительства на их месте чего-то блестящего, радостного и полезного, напоминающего "Русское бистро". Можно долго спорить, в чем причина такого мировидения московских чиновников — то ли здесь детская тяга ко всему новому, то ли глубоко запрятанный страх смерти...

Иначе как можно объяснить тот факт, что местность, строение или прочее сооружение, (способное вызвать в чутком сознании столичного чиновника думы о невеликом масштабе собственной жизни, мысли о преходящем характере нынешней тучной, но суетной эпохи), тут же "благоустраивается". К ребристым стенам древней цитадели непременно пристраиваются синие кабинки переносных туалетов. В таинственный заросший сад, знаменитый своими темными обелисками, втаскиваются глумливые жестяные жабы (мэйд ин Тбилиси), а в интерьер старинного императорского дворца врезается душ и спальни на манер турецких гостиниц.