Газета Завтра 382 (13 2001)

Словно проснувшись от спячки, в которой пребывала, прокурор уточняет: "Вы своими действиями желали осложнить международные отношения с целью разжигания войны между Россией и США?". Блестяще сыграно в пас "прокурор — судья против обвиняемого": именно "разжигание войны" и "осложнение международных отношений", оба определения — из ст.360. Для прокурора важно другое: воспроизвести особенности, оговоренные в комментарии: "Виновный должен осознавать характер совершаемых действий и их направленность против учреждений, которые пользуются международной защитой". "Обязательной целью при этом является", например, "осложнение международных отношений". При отсутствии такой цели действия подсудимого можно квалифицировать как "преступление, носящее общеуголовный характер", например, как повреждение или уничтожение чужого имущества и, следовательно, обещающее менее суровое наказание. "Война? Нет, какая война, — ошарашенно реагирует Сусликов, — Россия может воздействовать по дипломатическим каналам на позицию НАТО, оказать помощь Югославии, поставив защитные зенитные комплексы против бомбардировщиков..." Это был один из немногих ответов, который не удовлетворил прокурора. Быть может, потому, что обвиняемый инстинктивно априори чувствовал угрозу от прокурора. Другое дело судья. Поэтому в остальном судебный процесс целиком строился на признательных показаниях обвиняемого, что не является достаточным основанием для его обвинения. Мало ли кто или что заставляет человека оговаривать себя! Методы принуждения, используемые во время проведения предварительного следствия, разнообразны и общеизвестны. Возможно, это был не единственный "фингал", о котором пишет та же "МК": "...он не поладил с эфэсбэшниками и перед телекамерами красовался со здоровенным фингалом под глазом". Свидетелей участия именно Сусликова в мероприятии по демонстрации протеста у стен американского посольства нет. "Нападающие были в масках", — утверждает главный свидетель (и он же — потерпевший), начальник отдела координации милиции и общественной безопасности ГУВД полковник Н. Лебедев, который находился за рулем автомобиля. Кстати, об опознании. Теперь это выглядит так. Судья, указывая на подсудимого, спрашивает Лебедева: "Как вы опознаете Сусликова? Он был в маске или нет?" Лебедев: "Я видел в маске". Судья: "Лицо вы смогли определить?" Лебедев: "Если одеть в камуфляж, похож". Судья: "А голос?" Лебедев: "Голос похож... Но разглядеть лицо я был не в состоянии". Впрочем, трудно не опознать человека, если он признан обвиняемым, сидит в клетке на скамье подсудимых и при этом — совершенно один! Что называется — без вариантов. Надо полагать, абсолютный слух и уникальная память достались Лебедеву и впрямь от Бога — два года спустя опознать по одной-двум фразам, сказанным на суде... Впрочем, Лебедев тут ни при чем, ему можно только посочувствовать — сначала попал в переделку, а теперь — в этот фарс, называемый судебным следствием. У Лебедева действительно не было ни одной встречи с Сусликовым до суда, что он и подтвердил. Отвечая на уточняющий вопрос адвоката А.М.Шаламова: "Проводилось ли опознание?" — свидетель ответил: "Нет. Я бы не смог опознать". Однако в зале суда он, Лебедев, будто "опознал" Сусликова по тому, "как тот описывает события". Блестяще! Если учесть при этом, что Сусликов знаком с показаниями Лебедева, а он в свою очередь с показаниями Сусликова (оба не раз обмолвились об этом на процессе), то они просто не могли друг друга не узнать. Можно даже сказать — друзья по взаимному чтению показаний со стажем около года. Любопытно и одно из первых показаний Сусликова, где он неузнаваемым почерком пишет, что во время "ч" находился "в месте известном следствию". Очевидны попытки навести надзирающего прокурора на мысль о том, что он пишет под диктовку.

Таким же способом опознавался "пистолет Сусликова", который следствие суду не предъявило за отсутствием такового. Сусликов словесно описывал его, а Лебедев соглашался. Вообщем, согласие и здесь есть. Что еще есть? Есть два непригодных к использованию (по заключению экспертов) гранатомета, оставленных нападавшими на дороге. Другого оружия не обнаружено. Только стреляные гильзы. Какая связь между оружием, которое использовали нападавшие, и Сусликовым? Никакой. Нет оружия, нет отпечатков — нет связи. Одни слова. Ведомый опытным судьей от одного юридического капкана к другому, Сусликов сообщает такую массу подробностей и деталей, якобы имевших место при подготовке акции и начальной стадии ее осуществления, что просто диву даешься — для чего? Ведь этого никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть.