Газета Завтра 382 (13 2001)

"Остановили одну из машин, — рассказывает Сусликов, — Михаил (второй участник акции. — ред. ) говорит водителю: "Подбрось нас, мы из специального подразделения "СКИФ", преследуем вооруженного террориста". "Я сам полковник милиции, — отвечает Лебедев, — что-то о таком подразделении не слышал". Тем не менее, двое в камуфляже и масках, вооруженные автоматами и гранатометами, садятся и полковник везет их в погоню за террористом. "Вы понимаете, — спрашивает судья, — что вместе с вами, насильно захваченный под угрозой оружия, оказался человек, которого вы подвергли смертельной опасности?". "Не было захвата, — возражает обвиняемый". "Поскольку потерпевший был в салоне своего автомобиля, вы считаете, что захвата не было, так? Ну, говорите, у вас же высшее образование, — взрывается судья, — вы же способны грамотно изъясняться!". При чем тут "высшее" — его у Сусликова нет, — судья, мягко говоря, сознательно допускает ошибку, зачем? А зачем мы называем майором младшего лейтенанта, когда тот требует предъявить водительские права. "Мы не собирались причинять ему никакого вреда, — говорит Сусликов, — водитель вез нас добровольно, он ведь сам согласился". "Хорошо, — говорит судья, — поставим вопрос иначе. Как вы думаете, было ли основание у Лебедева опасаться за свою жизнь, когда в машину сели двое вооруженных автоматами людей? Особенно когда вы достали пистолет? Вы ведь достали пистолет". "Да, наверное, было, — отвечает Сусликов, — об этом я, помнится, читал в его показаниях". Конечно, если рядом с тобой сидят двое с автоматами и гранатометами, и один из них достает пистолет, то полковнику в пору сильно испугаться. Такова логика судьи.

Вообще эта характерная фраза "как я потом узнал, читая в показаниях" часто звучит в ходе процесса как из уст обвиняемого, так и из уст свидетеля Лебедева. Полковника, как следует из показаний, высадили на соседней улице, указав, где в соседнем дворе оставят машину, поблагодарили за все и попросили не стрелять вслед. Правда, не заплатили за аренду, но кто мог предполагать, что за рулем будет полковник МВД. Никто не "обещал его изрешетить, в случае чего", заявил Сусликов, и что в его "лексиконе такие слова не используются". Лебедев такие угрозы не подтвердил. Конечно, не все так безоблачно, но сажая вооруженных людей спецподразделения, которые "гонятся за террористом", полковник мог предполагать, что ситуация может развернуться и в жестком направлении, но он — военный. Когда возникла ситуация и полковник понял, куда влип, угрозы не понадобились, они молча поняли друг друга. Вполне мужская ситуация и особенные тонкости излишни. Теперь общей опасностью для них явилась милиция, которая открыла огонь не по скатам автомобиля, а на поражение, расстреливая "джип" в упор. Но... — ни одной царапины.

Лебедев дисциплинированно задавал вопросы как потерпевший подсудимому по заранее написанной бумаге: "За что вы, — зачитывает он, обращаясь к Сусликову, — так ненавидите свой народ, когда принимаете решение устроить кровавую баню, в которой должно было погибнуть много невинных людей?". Это звучат мотивы ст. 205 — "действия, создающие опасность гибели людей". Вообще очень много предполагаемого: что было бы, если бы... Да не было выстрела из гранатомета! Демонстрация прицеливания была — это объективно. Выстрела — не было. Почему? Эксперты установили неисправность ударного механизма. Можно ли это было проверить заранее? Каким образом? Упаковка не вскрывается. С таким же успехом можно предполагать, что некто продал (или подарил) две "Мухи", уверяя, что это китайский новогодний фейерверк — шуму много, искр много, а вреда никакого. Фантазия? Не более, чем "устрашение населения" и "кровавая баня". Это "население" — здесь, тоже пытается достучаться до международных разбойников, правда, другими способами. Население ни на минуту не сомневалось, что ему-то как раз никто не угрожал, в противном случае такая "демонстрация" теряет смысл. Сусликов пояснил, что прицел Михаилом производился в торцовую часть здания. Что никто из пикетчиков, находящихся в стороне, не мог пострадать. Что работники посольства, как ему было известно, во время волнений отводятся в безопасную внутреннюю часть здания. Что стрельба из оружия велась в основном предупредительная — в воздух, для ограничения начавшейся активной атаки милиции, которая начала прямой обстрел "джипа". Получается: судья, прокурор, а теперь и свидетель Лебедев натягивают статью 205 — по одной партитуре. Адвокат попытался было что-то возразить по поводу партитуры — "письменных показаний" Лебедева, как последовал жесткий окрик судьи: "Вы что, делаете замечание суду?! Это я делаю замечание вам".