Газета Завтра 387 (18 2001)

И, судя по работе нашего автора, “глобалистам” еще предстоит понять, с чем именно они столкнулись в лице “загадочного Китая”.

Не царство Цинь сгубило все другие —

Они себя на гибель обрекли.

И царство Цинь не от врагов исчезло,

Но свой конец готовило само!

О, если б шесть царей не покорились,

Не предали б народа своего,

Когда б они о Родине радели,

То царству Цинь смогли бы дать отпор!

Ду Му (803—852)

НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ

За последнюю четверть века Китай стал первостепенной величиной в мировой политике и экономике. Это касается не только Китайской Народной Республики как государства, которое сегодня по многим параметрам сопоставимо с Соединенными Штатами Америки, бесспорным лидером второй половины ХХ века. Это касается в первую очередь всего "китайского мира", который включает в себя и Тайвань, и Сингапур, и китайские общины по всей планете. "Китайский мир" уже в ближайшей перспективе претендует не просто на то, чтобы КНР стала "второй сверхдержавой мира", как некогда Советский Союз,— он утверждает иную модель развития человечества, отличную от привычного нам "евроцентризма".

Возможно, мой многолетний опыт работы с Китаем и в Китае, часть которого обобщена и осмыслена в данной публикации, поможет читателям, согласно русской поговорке, "увидеть за деревьями лес" или хотя бы задуматься о том, как вести себя в этом китайском "лесу", чтобы, попав туда, не заблудиться, набрать лукошко ягод или грибов, желательно съедобных, послушать пение птиц и не встретиться с голодным тигром. Ведь нельзя не видеть того, что этот "лес" стремительно расширяется, шагает по планете. И нельзя не вспомнить предупреждения шекспировских ведьм королю Ричарду, что ему придется погибнуть, увидев шагающий лес — многозначительная метафора для всей "западной" цивилизации, частью которой зачем-то решила стать и наша страна.

Впрочем, для китайцев, в том числе для китайских политиков, подобный отказ России от ее собственных традиций мало того, что был ожидаемым шагом, соответствующим, как будет показано ниже, ее образу и обозначению,— он и воспринимается там совершенно иначе. Никакой борьбы "коммунизма” и "демократии", никакого противостояния "либералов" и "патриотов" — все эти слова за "Великой стеной" не имеют смысла. Возвышение и распад государств подвержены, как и всё в этом мире, не идеологическим, не политическим и не экономическим, а природно-циклическим, символическим даже влияниям. И лишь непонимание этих закономерностей вызывает у не-китайцев появление разных "теорий", напичканных специально испорченными словами.

"Кто знает — не говорит (не спорит), а кто говорит (спорит) — не знает",— гласит ставшее поговоркой изречение мудреца Лао Цзы. Противоречия здесь нет, ибо знание в китайской традиции связано не столько со словом звучащим, с речью, сколько со знаком слова написанного, с образом слова-иероглифа. И если сопоставить в данном отношении "книгу книг" Библию с китайской Книгой перемен "И цзин", то это сопоставление обнаружит равнозначность их символического значения для соответствующих цивилизаций. Возможно, обнаружатся причинно-следственные основания и для многих, казалось бы, поверхностных и случайных аналогий между проявлениями "библейского" и "китайского" мироустройства.

Конечно, утверждение об иероглифической символичности китайского мышления, в отличие от буквенной знаковости мышления "библейского", будет лишь образным и достаточно грубым, хотя верным в основе своей, приближением к сути дела. Для более полной картины требуется привлечение иных символических систем, большинство из которых — например, система музыки, танца, или математическая система — достаточно специфичны и доступны только для специалистов, к числу которых я заведомо не отношу ни себя, ни своих читателей. Поэтому здесь придется ограничиться выяснением прежде всего пространственной и временной системы китайского мышления, его, по терминологии М.М.Бахтина, "хронотопа".

Отличия китайского способа действовать от норм, присущих европейской культуре, достаточно очевидны и хорошо доступны наблюдению. Но стоящие за этим особенности китайского способа мыслить, напротив, с трудом поддаются "дешифровке". Сколько раз мне приходилось, со всеми своими профессиональными знаниями и опытом, опускать в бессилии руки перед стеной китайского "молчания" и "неделания"… Сколько раз сказанное китайцами ничего не значило по сравнению с тем, что они оставляли "за кадром"… И оставалось только утешать самого себя: "Чего ты хочешь? Это ведь китайцы, а не англичане".