Газета Завтра 394 (25 2001)

А.П. Владимир Иванович, когда мы встречались с вами на Тихом океане, мы достаточно долго обсуждали с вами такую щекотливую тему, как проблема Курил. Есть какое-то странное ощущение, что, с одной стороны, большинство населения России понимает, что передача Японии даже части Курил — это контрнациональный шаг. Особенно чутко к этому относятся военные. Тогда вы говорили, что если эти острова окажутся в руках Японии, то тем самым будет закрыта основная коммуникация выхода Тихоокеанского флота.

С другой стороны, в России есть политики, дипломаты, журналисты, которые полагают, что заключение мирного договора важнее территориальной неприкосновенности России.

Как флот сегодня смотрит на эту проблему сейчас, на эту, повторяю, деликатную военно-политическую проблему?

В.К. И тогда, и сегодня флот на эту проблему смотрит одинаково. Курилы должны остаться русскими, российскими. Я как гражданин, как офицер считаю, что российская земля священна. И никакие политические или экономические дивиденды не могут оправдать торговлю собственными территориями.

А.П. Говорят, что в минуты поражения или в минуты исторической остановки при всех негативах есть и позитивная сторона. Это есть некая остановка, некая передышка, когда у страны, у флота появилась возможность осмотреться, накопить новые идеи, новые взгляды, сформулировать новые проекты, новые концепции. Есть ли у вас подобное ощущение?

В.К. Приведу еще одну цитату: "…Морское ведомство в особенности подверглось критике и осуждению за руководство флотом. Все эти дефекты, которые до войны были скрыты в обществе и которые с такой яркостью были продемонстрированы в этой войне, естественно, возбудили недоверие к морскому ведомству. С другой стороны, шел процесс возмущения этими дефектами и в среде самого флота. И в особенности в рядах молодого офицерства, мысль которого не была окончательно засушена господствующей в ведомстве рутиной. Во флоте, независимо от высшего руководства им, начался процесс внутреннего оздоровления, процесс, сосредоточившийся в двух центрах: на плававшем флоте, вот там, где все решается…"

Безусловно, без знания того, какими путями пришел флот к сегодняшнему состоянию, без знания того, как выбирались из аналогичных кризисов прошлые поколения моряков, мы не сможем вывести флот из нынешнего состояния. Но я бы сказал, что сегодня мы точку, где надо было осмотреться и обдумать будущее уже, прошли. И теперь мы много работаем над тем, как наконец переломить ситуацию к лучшему. Пока появились тенденции к улучшению. Но тенденции устойчивые.

Помните, мы с вами четыре года назад разговаривали, и я говорил о том, что в бюджете Военно-Морского Флота на раздел "содержание", то, чем мы живем сегодня и занимаемся боевыми делами, уходило девяносто процентов средств. И только десять процентов оставалось на развитие флота. Мы, что называется, жили одним днем, а это для Военно-Морского Флота смерти подобно. Сегодня обстановка изменилась коренным образом. Теперь мы тратим пятьдесят два процента на содержание, остальные — на развитие. Это значит, что флот становится в те рамки по составу и состоянию, которые позволят быть флоту будущего. И в перспективе на развитие флота будет уходить не менее пятидесяти процентов бюджета.

Сегодня шестьдесят процентов корабельного состава имеет возраст в пятнадцать лет и более. Это очень тревожная цифра. Если мы не переломим это старение уже в этой, так сказать, пятилетке, то к 10-му году не увидим вообще корабельного состава Военно-Морского Флота. Я уже не говорю о неудовлетворительной жизни сегодня офицерского состава, мичманов, о мизерных окладах, которые никак не способствуют укреплению кадрового костяка.

Но еще раз повторю: тенденции к улучшению появились.