Газета Завтра 397 (28 2001)

Несколько вопросов и самому журналисту Беловецкому. Вот вы пишете, что "совершенно беззубое РНЕ используется сейчас по оперативной необходимости российскими МВД и ФСБ. И сообщаете, что один член саратовского РНЕ предложил молодым, радикально настроенным пацанам, близким к лимоновской партии, несколько "раздолбанных автоматов". Те купились на дешевку и пошли на сделку, где их и зацапали, но задержанный там же фээсбешный ставленник из РНЕ, "продавец оружия так и остался непойманным и анонимным". Умный человек понимает: вся эта операция по продаже оружия тщательно продумана и организована не Эдуардом Лимоновым, не Аксеновым и другими московскими нацболами, а ФСБ. Почему следствие не устанавливает, кто и зачем продавал оружие бесшабашным саратовским пацанам? Кто в органах дал указание на вовлечение в продажу оружия этих незрелых ребят? Будут ли посажены на скамью подсудимых организаторы этой продажи оружия? Да, покупка и продажа оружия — это уголовно наказуемое деяние, но кто провокационно вовлек ребят в это деяние? Уверен, что достаточно умный Лимонов не стал бы ввязываться в подобную операцию. Уверен, что сейчас этих саратовских ребят, пугая их пятнадцатилетними тюремными сроками, будут заставлять давать показания, что санкцию на покупку оружия им дал Лимонов. Эту версию аккуратно внедряете и вы, Дмитрий Беловецкий. Мол, накануне сделки саратовский нацбол Карягин "был в Москве у Лимонова". Не удивлюсь, что и поехать в Москву Карягину посоветовали фээсбэшники, чтобы хоть какую ниточку к Лимонову протянуть. Почему же автор Беловецкий не задает никаких вопросов ФСБ? Не обвиняет ее в организованной ею же продаже оружия? Почему он совсем не хочет видеть связи между арестом Лимонова и последовавшим вскоре после него чудовищным приговором латышского суда? Почему ему действия латышского суда кажутся даже мягкими? Дескать, благодаря усилиям адвоката Журкин с Соловьем получили по пятнадцать лет тюрьмы, а статья за подобное преступление в Латвии — от 20 лет до пожизненного заключения... Мол, еще мало дали. Но посмотрите: не за размахивание флагом, а за реальные взрывы советских памятников буквально в то же время латышские экстремисты получили весьма условный срок и были выпущены прямо из зала суда на свободу! Хотя там были даже телесные повреждения жертв при взрыве. Впрочем, и самих нацболов вначале хотели судить за хулиганство, и лишь благодаря усилиям ФСБ возникло "дело о терроризме". Об этом вскользь упоминаете вы, Беловецкий: мол, "говорили...". Это я вам говорил, и никуда не уйти от того, что 7 апреля был арестован Лимонов, а 30 апреля, благодаря этим новым московским "уликам", было вынесено дикое фашистское решение рижского суда. И все правозащитники молчат!

Я представляю себе сам суд над Лимоновым. Кроме выбитого признания саратовских неразумных пацанов, умело раскрученных ФСБ, никаких прямых улик против Лимонова не будет, ибо их в природе нет. Судьи, подобно "Литературной газете", будут цитировать "ужасные" обрывки фраз из художественных книг и заметок Лимонова. И общественность успокоится: никто не принесет на телевидение отрубленные головы Юрия Полякова и Дмитрия Беловецкого…

Я перестаю верить в любую писательскую солидарность. Трусливое заявление ПЕН-клуба, цинизм по отношению к Лимонову Анатолия Приставкина, предпочитающего защищать лишь Чикатил, а не своих коллег, знаменательная фраза "кто хочет, тот и сидит в тюрьме" Артемия Троицкого — вот позиция либеральных писателей. Так же отворачивались либералы, когда еще можно было как-то защитить и не дать судить Павла Васильева, "литературного фашиста". А может быть, не дали бы засудить Васильева, когда бы не отвернулся в разговоре со Сталиным от Мандельштама Пастернак? Может, не было бы и других писательских арестов? Только не будем забывать, Юрий Поляков: все те, кто приветствовал арест Павла Васильева, вскоре сели сами. Мы вступаем с расследованиями типа "Я редкое животное" в крайне порочный круг. Кстати, чисто текстологически: и цитата ведь нагло переврана. Даже используя по-прокурорски прием усечения, меняющий смысл, вырывающий из контекста выгодную следствию фразу, все равно надо было написать: "...я (...) — редкое животное". Вот и получается, что, так же вырывая из контекста книги Юрия Полякова изобличающие его фразы, я обнаруживаю, что он... "прохвост", "бабник и пьяница", что его главное желание — "проще сделать революцию", потому, что в России все, в том числе ФСБ и прокуратура, "куплено Сионом". Такие убийственные "журналистские расследования" можно состряпать против любого писателя. Зачем?

Владимир БОНДАРЕНКО

[guestbook _new_gstb]

1