Газета Завтра 399 (30 2001)

Юрий ЛОБАНОВ

Иркутск

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 30 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

31

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Иван Выродов, профессор; Игорь Костенко, доцент ВИРУСЫ В ОБРАЗОВАНИИ (Зачем и как они внедряются в нашу школу)

ГОДА ПОЛТОРА НАЗАД философ А.Дугин выступил с программной статьёй "Поле боя — высшая школа", которую закончил так: "Приходит время нашему патриотическому лагерю придать всей деятельности в области образования осознанный, структурированный и скоординированный характер. Шаги новой власти в этом направлении станут индикатором серьёзности её намерений по возрождению нашей страны". (“Завтра”, № 8 за 2000 г.).

За прошедшее время никаких шагов "лагеря" не было слышно, а "шаг власти" сделан: правительство РФ "одобрило" (?) документ, названный им "Национальная доктрина образования в Российской Федерации", и предложило "федеральным органам… учитывать (?) основные положения".

Доктрина готовилась два года, её проект обсуждался на парламентских слушаниях, в МГУ, в других вузах и регионах, на страницах печати. Отмечались принципиальные дефекты: декларативность, игнорирование реалий, отсутствие анализа, двусмысленность стратегии.

Характерен расклад мнений: учителя и преподаватели, особенно в провинции, отвергли очередную инициативу управленцев, а государственные люди заняли обычную двуликую позицию — документ сырой и даже "плохой", но "принимать надо". Президент Союза ректоров России В.Садовничий выразил это мнение так: проект, который "в целом поддерживается, нельзя признать полностью удовлетворительным". Осталось выяснить, почему этого признать нельзя.

Документ, одобренный правительством, в сущности, не отличается от его "проекта". В печати высказывалось мнение, что отличий 10%. На наш взгляд, их нет. Можно, конечно, найти формальные различия, но сущностных — нет. Курс на коммерциализацию образования усилен (приоритет внебюджетного финансирования). Бюджетное финансирование стало более неопределённым. Доступность образования — ещё более сомнительной.

Попутно, в согласии с "доктриной", правительство разработало и приняло "план действий", не содержащий никакого плана, а лишь некоторые идеи очередного реформирования образования. Комментарий В.Садовничего: "Необходимой ясности в намечаемых преобразованиях пока(?) нет". Бывший секретарь Совета безопасности РФ С.Иванов: "Понять, что же собирается делать государство… уже вряд ли возможно".

Добавим сюда строки из письма коллектива сельских учителей Краснодарского края: "Когда читаешь новейшие предложения о реформировании школы, кажется, что люди, которые её "изобретают", очень далеки от реальных потребностей и возможностей нынешней школы". (“Учительская газета”, 1997, № 48).

Этими простыми словами определён главный порок нашей "системы" образования — страшный разрыв между миром управленцев и миром реальной школы. В этих мирах действуют разные люди, с разным менталитетом и, по-видимому, с противоположными целями. Навязанная обществу "доктрина" ещё раз доказывает справедливость вывода.

Согласно международному исследованию 1995 г., Россия занимает 52-е место в мире по уровню естественнонаучных знаний школьников. Качественный анализ результатов исследования показывает неспособность наших детей мыслить. (“Народное образование”, 1998, № 4). Не страшно ли это?

Для нас, рядовых преподавателей высшей школы, симптомом деградации обучения является такой факт. В середине 80-х годов мы с удивлением стали замечать среди студентов молодых людей, не умеющих складывать дроби. В конце 90-х мы уже не удивляемся неумению складывать отрицательные целые числа и незнанию таблицы умножения.

Наша послевоенная школа не имела почти никакой материальной базы (не было даже тетрадей!), а качество обучения было наивысшим: 75% школьников полноценно усваивали математику, сегодня — меньше двадцати (Всероссийская конференция "Математика и общество. Математическое образование на рубеже веков". Дубна-2000).

Качество обучения в советской школе 30-60-х гг. обеспечивалось прекрасными учебниками и методикой, выработанной вековым опытом русской школы, а не мифическими "современными технологиями", — о них позже.