Читаем Газета Завтра 4 (1156 2016) полностью

Газета Завтра 4 (1156 2016)

19 января, уже после "уточняющей" кадыровской статьи в "Известиях", на собственном интернет-портале выступил вероятный бенефициар намечаемой "новой Болотной" Михаил Ходорковский. В своём откровении он, во-первых, занялся подменой понятий, выставив дело так, будто это не Кадыров заклеймил трусоватое антиобщественное зло, а "напуганная власть решила испугать общество".

Такое передёргивание ("враги народа = общество") не помешало Ходорковскому тут же признать кадыровскую правоту — внесистемная оппозиция не просто существует, но готова идти к власти напролом, наплевав на любые законы: "Я по-прежнему убеждён, что сама эта власть не уйдёт и что её неизбежная смена произойдёт за пределами придуманных ей же — для своей несменяемости — законов. То есть путём революции. Революции, которая уже стучится в двери".

После этого олигарх походя стравил между собой жителей Чечни и тут же предрёк две сакральные смерти, две будущие "головы Гонгадзе" для Путина: "Ещё пара подобных не расследованных [как в случае с Борисом Немцовым] убийств — и барьер, отделяющий страну от вооружённого противостояния, будет пройден, а невозможные ранее союзы — созданы". Как заметил на это политолог Борис Межуев, "если убийства нужны, они непременно последуют".

В тот же день аналогичным стравливанием русских с чеченцами — сочинив за Кадырова его будущий сепаратистский лозунг про "русских шакалов" — занялся Алексей Навальный. Чуть ранее аналогичным стравливанием — на сей раз, Кадырова с федеральными силовиками — отметился Дмитрий Гудков, предрекший заодно и "тёплый ветерок 37-го года".

Тогда же провёл параллели с тридцатыми годами и Александр Минкин — но сделал он это неосмотрительно. Из его истерического наброса следовало, что сталинские чистки объяснялись наличием вполне реальных внутренних врагов страны. В тот же день где-то на другом конце местечка Евгения Альбац с гордостью призналась, что в Первую чеченскую "они, журналисты", фактически работали против Российской армии в Чечне. На следующий день про сакральные жертвы в стане либеральной оппозиции проговорился Матвей Ганапольский: "Алексей [Венедиктов], ещё увеличь охрану на "Эхе". Если некому защищать в стране Конституцию, то может пара дополнительных охранников защитит конкретных журналистов. Надеяться не на кого".

Беда этих людей в том, что в случае с демаршем Кадырова им просто не о чем было просить ненавистное им государство, не оконфузившись. Чего они хотели? Сильной российской власти, способной приструнить регионального лидера? Нет. Сильной русской нации, готовой навести порядок в общероссийском доме? Нет. Сильной Армии, умеющей надавать по сусалам любому врагу? Нет. Справедливых судов, которые с одинаковой безжалостностью карали бы за "шакалов" и за "вату"? Нет!

Всё, чего они могли, — это молиться на Путина как на того "единственного европейца", без защиты которого их растерзали бы хоть в Москве, хоть в Грозном.

Впереди — мобилизация

И вот, наконец, 20 января последовала осторожная реакция власти. Устами Дмитрия Пескова Кремль дал понять: в словах Кадырова он видит справедливую оценку тем политическим силам, которые действуют беззаконно. "Речь идёт именно о несистемной оппозиции — тех, кто находится вне легитимного политического поля страны. Это те, кто в своей деятельности не остаются в рамках закона и готовы его нарушать, в том числе и во вред стране", — пояснил Песков.

Итак, оценки сделаны, все необходимые слова прозвучали. Термин, возвращённый в общественное сознание "пехотинцем Путина", не вызвал отторжения в Кремле — даже несмотря на очевидную перекличку со сталинскими репрессиями, к которым нынешние кремлёвские обитатели всегда относились болезненно. Политологически это означает, что термин "враг народа" принят на вооружение властью.

Из этого с неизбежностью следуют три вывода.

Если есть враги, в том числе внутренние, в том числе, очевидно, внутри самой власти — значит, должна произойти их скорейшая нейтрализация, ведь на кон поставлено существование высшей государственной ценности — народа.

Если есть враги — значит, должны быть и герои. Герои из народа, достойные прославления со стороны государства и подражания среди соотечественников.

Если смертельная угроза нависла над целым народом, стало быть, его прежнее "расслабленное", "размягчённое" состояние должно смениться мобилизацией всех сил и ресурсов — ради общей на всех Победы.

Борьба с "пятой колонной" и пестование собственных героев — это сами по себе мобилизационные технологии, доказавшие свою эффективность 9 мая 1945 года.

Рис. Геннадия Животова