Газета Завтра 41 (1090 2014)

Общее место, что альбом - некоторый выход на рубежи русского рока. Да, есть знаковое участие в альбоме Дмитрия Ревякина и Константина Кинчева. Проблема в том, что история двадцати-тридцатилетней давности по большей части имела иные эстетические и этические установки, да и русским роком это стало опосля, а многие герои носят сие определение скорее в качестве ярлыка, нежели некого осмысленного содержания. И порой закрадывается дерзкая мысль - а не здесь ли начнётся настоящий "русский рок"?

Из русского рока можно привлечь "семь кругов беспокойного лада" Александра Башлачёва - и обнаружить в "Русском подорожнике" - и личностный фундамент сюжетов, и круг слова (тексты, само собой, заслуживают большого внимания), и музыкальный поиск, и линию, связанную с осмыслением русской истории и её сегодняшнего дня - почему же мы готовы "есть" друг друга и только внешний враг порождает единство; мифологический, эпический горизонт, завязанный на вневременной русский космос; наконец, круги любви и смерти - но если у Башлачёва от любви, что "идёт горлом", неизбежно шёл переход к опыту смерти, то вектор "25/17" иной: 

Бог есть Любовь - это проверено

Апостроф

Александр Репников

9 октября 2014 0

Политика Война

Великая война. Верховные главнокомандующие. Составление, научная редакция, предисловие и комментарии Р.Г. Гагкуева. М., Содружество "Посев", 2015. - 696 с.

Эта книга - четвертая в серии "Голоса истории. Великая война". Предыдущими изданиями были два тома воспоминаний В.В. Корсака о тяготах германского плена и мемуары участников военных событий 1914-1915 гг.

В воспоминаниях, составивших новое издание, главное место отводится великому князю Николаю Николаевичу и императору Николаю II. Показывается их деятельность во главеa Русской армии. По сути, именно с этими именами связаны победы и поражения России периода Великой войны. Сменявшие их в 1917 году генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов и Духонин уже не могли оказать существенного влияния на происходившие события. Еще в большей мере это касается юриста Керенского, формально принявшего на себя верховное командование войсками.

Воспоминания современников пристрастны и эмоциональны. Генерал Ю.Н. Данилов, писавший в эмиграции, не без горькой иронии отмечает метаморфозы, которые претерпели после падения монархии те, кто в годы войны служил царю и отечеству (например, М.Д. Бонч-Бруевич). Можно бесконечно отыскивать плюсы и минусы в том, что император в середине войны принял руководство войсками. Главное, что Николай Николаевич и Николай II были для армии не просто командующими, но еще и символами воюющей державы. Не один самый популярный генерал, включая Брусилова и Корнилова, на их фоне не мог претендовать на роль общенационального лидера и вождя. Но после февраля все изменилось. Полковник Владимир Назанский отмечает: "Императорская русская армия без государя императора существовать больше не могла и не только не захотела повиноваться захватчикам власти, но вскоре же вооруженные толпы бывших солдат сами стали диктовать свою волю самонадеянным авантюристам и политиканам "правительства" безвременья 1917 г.".

Состояние государства требовало появления лидеров и прочного, а не "временного" правительства. Но таких лидеров среди новых руководителей не нашлось. В книге приводятся слова генерал-майора Круглевского, сказанные им после получения известия о падении монархии: "Вот помяните мое слово: все рухнет. Все, что веками создавалось при русских царях, рухнет в несколько месяцев, при управлении нашей революционной интеллигенции". Так и произошло. Возглавивший военное министерство А.И. Гучков оказался не способен решить стоящие проблемы. "Солдат очень смущало, да и подтрунивали они частенько, что у них военный министр, как они говорили - штафирка, просто "господин" Гучков, да и как же это, недоумевали они, он, господин Гучков, будет бывать среди войск, а форма будет у него, что ни на есть, штатская; чудеса, говорили они, у нас творятся. Подождем, мол, что будет дальше" - вспоминал генерал Николай Шиллинг. Будущее показало, что в мире, где разрушена Традиция, возможен и Сердюков и Обама, "салютующий стаканом", возможно всё.

Сосредоточивший в своих руках бразды правления Керенский еще меньше подходил на роль вдохновителя армии, зато в конфликте с либералом Милюковым проявил себя человеком, умеющим плести интриги, располагать к себе влиятельных иностранных политиков и обращать себе на пользу революционный вихрь. Выбор "Керенский или Милюков" закончился отставкой последнего, причем Керенский одержал победу и над Милюковым, и над Гучковым, добившись их отставки. Но торжество Керенского будет кратковременным - за февралем придет Октябрь и Александр Фёдорович окажется в эмиграции, где засядет за мемуары.