Газета Завтра 410 (41 2001)

ЛЕТОВ. Мне трудно сказать, что сейчас наиболее актуально. Вследствие своей творческой деятельности я касаюсь разных слоев музыки. Например, участвую в мюзикле Театра на Таганке "Марат и Маркиз де Сад" (история о том, как Шарлотта Кордэ убивает Марата). Одновременно с этим играю с электронными музыкантами. В мае выступал вместе с "ДДТ". Я нахожу для себя много разных культурных ниш для того, чтобы реализовать свое представление о музыке. Интересно пробовать себя в разных жанрах — от новой джазовой музыки до панка. Вот уже год играю с "Гражданской Обороной".

ВОПРОС. Как возникла идея совместного проекта с Егором?

ЛЕТОВ. Идея появилась у меня достаточно давно. После смерти Курехина я подумал о создании своего большого проекта. Постепенно это выкристаллизовалось в "Новую русскую альтернативу", которая основана на электронной музыке. Ее делают Алексей Борисов и Роман Лебедев (бывший участник "Коррозии металла", известный как Костыль). Также участвует ансамбль Дмитрия Покровского. Получается совмещение современного звучания русского архаического фольклора и электронного авангарда. То есть на сцене происходит некое столкновение. Фолк, как правило, побеждает. За ним более серьезная, глубокая правда. Но само по себе это соревнование между разными течениями производит впечатление динамического действа, вовлекая туда слушателя. Я хотел бы привлечь и Егора, но не петь, а читать стихи. Пока не сложилось, но в то же время мы стали потихоньку поигрывать в рамках "Гражданской Обороны". Думаю, этим возможности нашего сотрудничества не исчерпываются. Надеюсь, это первый шаг.

ВОПРОС. Насколько успешным вам видится такое сотрудничество? Впечатления от концертов "Гражданской Обороны"?

ЛЕТОВ. Возможно, в какой-то степени сотрудничество не равноценно. Сейчас у группы точно такая же программа, какая была бы и без меня.

Но, выступая с "Гражданской обороной", я реализую собственное видение в музыке, а не играю чисто функционально, как делал бы кто-нибудь на моем месте.

Конечно, я учитываю и то, что нужно брейки делать, и то, что нужно как-то сообразовываться с тональностью. В рамках "Обороны" пространство для маневра у меня очень широкое, никто не ограничивает.

По сценической же энергетике концерты мне напоминают "Поп-механику" 80-х.

ВОПРОС. Вы сотрудничаете, с одной стороны, с авангардными исполнителями, а с другой — выступаете со вполне традиционными рокерами. Не возникает ли у вас какого-то внутреннего противоречия? Ведь, к примеру, в среде поклонников умной музыки — от Терри Райли до Джона Зорна, считается дурным вкусом интересоваться тем же русским роком. А многие апологеты отечественной рок-музыки и не подозревают о существовании вышеупомянутых музыкантов.

ЛЕТОВ. Я — импровизатор по натуре. Мне интересно оказаться в новой, неожиданной для себя ситуации и так или иначе вывернуться из нее. Практика, когда авангардные музыканты сотрудничают с рокерами, существует много лет. Тот же Курехин занимался фри-джазовой музыкой, потом стал играть с Гребенщиковым. А Курехин является для меня, если не образцом для подражания, то неким культурным примером. К тому же меня не устраивает игра для двадцати пяти человек в подвале, для каких-то специальных интеллектуалов. Если искусство настоящее (т. е. наделенное высокой внутренней энергией), то оно адресовано всем. Если тебя не слушают — это не значит, что люди тупые (хотя и такое возможно). Скорее всего, ты недостаточно ярок и убедителен.

На Западе ситуация несколько иная. Там музыканты, играющие авангард, больше, чем на двадцать-двадцать пять человек, рассчитывать не могут. Вообще западный мир в большей степени, если можно так сказать, попсовый. Я занимаюсь нонконформистской музыкой — авангард, фри-джаз, издаю ревущие, странные звуки. В США и Англии для моего собрата выступать перед десятью-пятнадцатью тысячами с такого рода хрюканьем на саксофоне нереально. А у меня бывает. И люди, приглашающие меня, знают, что я гладко играть не буду. Был концерт с "ДДТ". Исполнялась "Ночь-Людмила". Я всю песню молчу и в конце делаю ноту на полтона ниже, чем тоника, которую все ожидают, чтобы получился благозвучный финал. Он повисает, получается вопрос или диссонанс вместо успокоения. У нас просто иная ментальность. Она более склонна к компромиссу, с одной стороны, а с другой — к ортодоксальному поведению, неожиданному. Музыка на самом деле шире, чем наши представления.